Оттолкнув этого стража, я выскочила на лестницу.

Здесь уж сомнений не было, куда идти и как. Только вниз и очень быстро.

Я заскакала через ступеньки.

На выходе мне больше никто не встретился, и я свободно выбралась на улицу.

Там я огляделась и не помчалась по улице, как можно было бы предположить, а свернула сразу за этот дом и перелезла через кирпичный забор, построенный на его задах в те же времена, что и само здание.

Я оказалась в маленьком проходном дворе и, облаянная тремя шавками и двумя старухами, высунувшимися из окошек, смело вышла на параллельную улицу.

Моя несчастная сумка потеряла во время этих приключений всю свою привлекательность, и, к сожалению, после моего возвращения домой придется от нее избавиться. Я потерла ее рукой, но ей это не помогло.

Поймав на трассе машину, я назвала домашний адрес Вовы Прокопенко.

Дом стоял на месте, что от него и требовалось.

Глава 5

Я, стараясь не шуметь, подошла к одиннадцатой квартире и позвонила два раза. Просто так почему-то принято в нашем народе: один раз звонит непонятно кто, а два или три — вроде свои, и тут люди склонны идти и открывать без особых рассуждений.

Мне никто не открыл. Какая досада!

На всякий случай оглянувшись, хотя в этом не было никакой необходимости — если бы кто-то находился в подъезде, я бы это давно услышала, я вынула из сумки маленький спецнаборчик, вскрывающий почти любые замки.

Дверь поддалась сразу же, и я быстро проскользнула в нее. После этого я тихо прикрыла дверь за собою и тихо щелкнула замком.

Судя по отсутствию посторонних звуков, в доме действительно никого не было.

Прихожую я миновала, не включая света, и, зайдя в единственную в этой квартире комнату, увидела, что занавески на окне не задернуты.

Задвинув шторы, я включила свет.

Беспорядок в комнате явно указывал на то, что хозяин здесь жил один.

Поверхностно осмотрев диван, шкаф и буфет, я начала более подробное обследование территории.

В шкафу я увидела висевший на плечиках костюм и не колеблясь запустила свои пальчики в карманы пиджака. Помимо сигарет «Ротманс» и нескольких телефонных карточек я нашла там пачку фотографий и документы.

Удобно устроившись на диване, я сначала просмотрела документы.

Вова Прокопенко оказался почти моим коллегой. Он работал в московской охранной фирме «Фрегат-М», и у него было разрешение на оружие. А вот эта новость мне не понравилась. Документы я бросила на стол и занялась фотографиями.

Фотографии я разделила на две группы. В первой фигурировала моя Антонина в разных ракурсах и в различных интерьерах: на улице, в кафе, перед библиотекой. Все фотографии были сделаны на расстоянии и скрытно.

Ни на одной из них Антонина нарочно не позировала.

Вторая часть фотографий говорила о личной жизни моего гея. На них он был с девушкой, причем с одной и той же. Я закурила и подумала, что Вова Прокопенко как мужчина, имеющий определенные наклонности, вполне может себе позволить быть однолюбом. Для него это несложно.

Мысль эта меня развеселила, и я достала из своей сумки сотовый и набрала номер телефона Володьки Степанова, моего однокорытника по юрфаку и старинного доброго приятеля.

Кроме имени, у Степанова с Прокопенко не было ничего общего. Это я знала точно.

Володька после нашего выпуска с юрфака пошел проторенным путем и не покладая рук и мозгов трудился в органах внутренних дел.

Сейчас Володька весьма успешно тянул лямку в ГУВД и дотянулся до отдельного кабинета и персональной секретарши, но так как время было нерабочее, я позвонила ему домой. Слава богу, его телефон я помнила хорошо.

Володькина жена — дама, наученная спецификой работы своего мужа, ничего у меня не спросила, только вздохнула, и через полминуты я услышала Володькино осторожное:

— Да?

— Привет, это Иванова, — бодро известила я старого приятеля, — ужинаешь?

— Ну вообще-то, — уклончиво ответил Володька, — а ты звонишь, потому что есть хочешь?

— Нет, Володя, — сурово ответила я, — я хочу тебе сдать подпольный клуб голубых и розовых. Они там трахаются прямо на сцене и называют это искусством. Такая гадость, просто слов нет. Сама присутствовала, и мне не понравилось.

— Что? В качестве кого ты там присутствовала? — вскричал Володька. — Алло, Танька! Что с тобой происходит?!

— Да что ты так переполошился, — усмехнулась я. — Ты адрес клуба будешь писать или как? Их нужно брать прямо сейчас, а то могут свалить и рассосаться, я там немного пошумела.

— Давай! — крикнул Володька.

Он быстренько записал адрес, после чего осторожно поинтересовался:

— С тобой все… в порядке, Тань?

— Все, все, не волнуйся, опер, — рассмеялась я и отключилась.

Не повезло сегодня ребятам из «Варежки», накрылся у них отдых.

Я затушила в пепельнице сигарету и, продолжая рассматривать фотографии, прочитала на обороте одной многообещающую фразу: «Солнышку от Лучика».

Перевернув фотографию, я внимательно посмотрела на улыбающуюся девушку, изображенную на фоне вечнозеленых кипарисов.

Теперь я знала, что для разговора с Вовой Прокопенко у меня есть джокер в колоде.

Подумав о Прокопенко, я подошла к выключателю и щелкнула им. Пора принимать меры безопасности. Никогда не следует раздражать людей мелкими гадостями вроде зажженного света в их квартире, если их самих в это время нет дома.

Я приоткрыла форточку, села в кресло и с удовольствием закурила. Солнышко-Вова сам курит, поэтому даже если он унюхает присутствие нового Лучика, то не успеет сообразить, что к чему.

А миндальничать я не собираюсь. Я слишком устала для этого.

Шаги на лестнице послышались примерно через полчаса. Я даже уже начала засыпать, все-таки до конца не теряя бдительности.

Поняв, что скорее всего это возвращается хозяин, я выпрямилась и, прищурившись, посмотрела на часы. Уже полночь! Длинный же день у меня сегодня получился.

Повернулся ключ в замочной скважине, кто-то вошел в квартиру.

Зажегся свет в коридоре, и я по тени поняла, что пришедший разувается. Вдруг он встал прямо и замер.

Скорее всего мой подопечный курил мало или просто курил сигареты другого сорта. А я, между прочим, могла бы и подумать об этом.

Человек в коридоре не шевелился и, видимо, соображал, как ему умнее поступить в непонятной ситуации. Я всегда считала, что давать людям возможность думать — это вредно, поэтому вскочила с кресла и, держа в руке пистолет, выбежала в коридор.