Из машины следом за мной вышел и Шилов. Он приподнял пакет за ручки и осторожно разложил на снегу его содержимое: разбитая бутылка дешевого портвейна стала причиной моих бед. Кроме нее, в пакете лежал кусок колбасы, полбуханки хлеба, упаковка плавленого сыра и еще что-то из съестного. Я не смогла даже разглядеть, что именно это было.
– Сволочи! Разбили тару! – недовольно пробурчал Ходаков. – Что вам, в конце концов, нужно?
– Ущерб возместим, – успокоил его Валерий и тут же спросил: – Ходаков Юрий Анатольевич?
– Да, я, – смутился Юрий.
Мы с Шиловым возвратились в салон, закрыв за собой двери. На улице все-таки было прохладно.
– Который полгода назад был похоронен? – продолжил Валерка. – Между прочим, на кладбище есть ваша могила.
– Да не утонул я, – ухмыльнулся Ходаков, но тут же насторожился: – А вы что, менты?
– Да! Менты! – неожиданно ответил Валера. – И удостоверение есть!
Гурьев помахал перед носом Юрия красными корочками. Мы с Костиком знали, что это журналистское удостоверение, но Ходаков был настолько напуган, что даже не решился попросить открыть его.
– А у меня это… – смущенно пробормотал он, засунув руку во внутренний карман куртки. – У меня военный билет есть… Вот. Я – Ходаков Юрий Анатольевич. 1964 года рождения… Смотрите… Здесь все указано. Фотография есть.
Теперь уже Юрий совал под нос Гурьеву свой военный билет. Валера тщательно просмотрел каждую страницу, а затем опять обратился к Юрию:
– А паспорт ваш где, товарищ?
– Вы что, только за этим меня сюда и выволокли? Будет у меня паспорт. Я за этим и приехал в город. Чтобы, так сказать, воскреснуть из мертвых на радость моей женушке… – Ходаков усмехнулся и продолжил: – А она сама концы на днях отдала. Не слышали?
– Нам сообщили об этом, – спокойно ответил Валерий, не поддаваясь на тон Ходакова. – И вы, между прочим, являетесь главным подозреваемым в убийстве…
– Каком убийстве? Ну вы и даете! – причмокнул Ходаков.
– Вы подозреваетесь в убийстве Ходаковой Ангелины Львовны, – продолжил Валерий.
– Вы что? Сдурели? – вскипел Юрий, но тут же осекся. – Простите, это же было не убийство! Вы хотя бы телевизор смотрели? Она разбилась на машине. С чего вы взяли, что Ангелину убили?
– У нас есть основания для этого, – уклончиво ответил Валера.
– Да этой гниде давно было пора на тот свет отправиться, – воскликнул Юрий. – Я рад, что она так закончила свои дни. Между прочим, свои бабки она сколотила именно на мне. Я раньше бизнесом занимался, а Линка заграбастала все деньги и организовала собственное дело.
– После того, как ваши автомойки обанкротились, – не удержалась я. – Пить надо было меньше!
– А это мое дело, – огрызнулся Ходаков.
Юрий уже понял, что убивать и закапывать его труп в посадках никто не намерен, поэтому борзел на глазах.
– К тому же Ангелина Львовна расплачивалась со всеми вашими карточными долгами, – заметила я. – И у вас еще хватает наглости в чем-то обвинять эту женщину?!
– Конечно, я гол как сокол! – продолжил тем же тоном Ходаков. – Она мне денег сама не давала, когда у меня стали нервишки сдавать. А карточных долгов у кого не бывает! Поэтому я решил собственную смерть инсценировать, чтобы отвязаться от долгов.
– Не отвязаться, – поправила я его. – А списать все на свою жену. Ей, между прочим, пришлось отвечать по счетам. – Ха-ха, так ей и надо! – ухмыльнулся Юрий. – Очень рад этой новости. Я до сих пор от бандитов перекрываюсь. Откуда же мне было знать, что они вышли на мою жену? Я в деревне жил все это время и первые недели трясся, что эти бандиты меня начнут искать. Оказывается, как все здорово вышло!
– Просто замечательно! – съехидничала я. – И вам не жалко собственную жену? Она вас до последнего за уши тянула.
– Девушка, вы решили сыграть на моей жалости? Зачем же тогда бутылки били?
Ходаков кивнул на остатки портвейна в снегу. Я была поражена такой жестокостью и безразличием. Как можно в такой момент думать о какой-то бутылке?
– У вас хоть доказательства против меня какие-нибудь есть? – лениво спросил Ходаков.
– Не беспокойтесь, накопаем, – ответил ему Валерка.
– Ничего вы не накопаете, потому что я не убивал Ангелину. Не нужно мне это было. Я приехал к ней за деньгами, – вздохнув, сказал Ходаков. – В Багаевке у меня был дом матери, теперь я его продал и хотел купить в городе квартиру. Линка мне могла бы денег подкинуть. Она бы не отказалась. Вон какая важная стала! Я видел ее в вашей программе!
– А зачем вы в студию звонили? – поинтересовалась я.
– Скучно было. В этом гадюшнике, я про гостиницу говорю, даже развлечься нечем. Только телевизор! Я на вашу гребаную программу мельком наткнулся, увидел ее знакомое лицо совершенно неожиданно. Сначала, конечно, растерялся. Я запланировал, что пойду к Ангелине, а тут такая удача. Набрал номер и позвонил. Шутка!
– Ничего себе шутка, – ухмыльнулся Гурьев.
– Так я же ей не угрожал. По-моему, Лина даже голос мой не узнала.
– Узнала, – сообщила я. – И, между прочим, была очень сильно шокирована.
– Ну вот! – радостно воскликнул Ходаков. – В расстроенных чувствах она и за руль, наверное, села. А потом не справилась с управлением. Какое же это убийство?
– Напугал ее не ваш звонок. В салоне автомобиля Ангелины Львовны была ядовитая змея…
– Змея? Вы что здесь горбатого лепите? Совсем мне голову задурили. По телевизору ничего о змее не говорили, – изумился Ходаков и, как мне показалось, вполне искренне.
– Зато мы тебе сейчас об этом рассказываем, гнида, – грубо ответил ему Гурьев.
– А чего мне-то рассказывать? – хмыкнул Юрий. – Мне это совершенно безразлично. Какая мне разница? Только теперь никаких бабок от Лины не получу!
А вот это высказывание мне показалось подозрительным. Ходаков имел право на часть наследства своей жены, несмотря на то что Ангелина Львовна оформила завещание на своего сына. Завещание при желании можно было бы оспорить, и тогда Юрий получил бы часть наследства. Но для начала ему надо было восстановить все свои документы.
Если бы на его месте был более расторопный человек, то Юрий уже давным-давно начал бы активно действовать. Чего бы он тут плакался, что не у кого теперь деньги просить, если ему по закону причитается часть наследства!
О своих размышлениях я не сказала Ходакову. Такого только направь по нужному следу, он и пойдет. Сам же Юрий до этого, наверное, не додумается. Еще бы! Если он в течение всей беседы только и размышляет о разбитой бутылке. Юрий пустыми глазами смотрел на меня. Неужели этот человек способен на такое изощренное убийство?
Мы с Валеркой переглянулись. Что теперь делать с Ходаковым? Даже если змею Юрий и подкинул, то в этом он не сознается. Не пытать же его, в конце концов. Я вообще против всякого насилия!