– Ты? Влюбилась? В меня? Хорошо хоть не смеется и не называет ее дурой. И почему она не держала рот на замке?

– Иногда я специально искала повод зайти в твое отделение посмотреть на тебя.

– Правда?

– Просто ты был такой дружелюбный и веселый... чудесный. Если у меня был плохой день, то при виде тебя настроение сразу улучшалось. Жалостная история, да?

– Ничего подобного. Тебе надо было поговорить со мной.

– Ты был обручен, я тоже. И даже если бы нет, я была толстой. Я бы ни за что не подошла к такому, как ты.

– Надо было. – Пит накрутил ее локон вокруг своего пальца. – Мы могли бы стать друзьями.

– Может быть.

– Может быть? – В его голосе прозвучала обида. – Мэгги, неужели ты действительно не понимаешь, что значишь для меня? Я даже думать не хочу, где бы сейчас находился и чем бы занимался, если бы не ты. Ты в буквальном смысле спасла меня.

В ее горле от волнения застрял комок, слезы защипали глаза. Как можно быть одновременно такой счастливой и такой опустошенной, такой одинокой?

– Помочь тебе – моя работа.

– Черт, ты сама знаешь, что сделала значительно больше. Почему ты боишься говорить о своих действительных чувствах?

Очень просто. Потому что она любит его! И боится признаться в этом. Он может сказать, что тоже любит ее, и она станет надеяться. А конец все равно будет плачевный.

– Поговори со мной, Мэгги.

– Послушай...

– Нет. Не прячься от меня. Скажи мое имя.

Инстинкт подсказывал ей, что если она послушается, то все изменится. Они окажутся на запретной территории.

Одному богу известно, как устала она бороться. И с Питом, а еще больше с самой собой. Разве не заслужила она крохотного счастья, пусть и совсем недолговечного?

Все внутри у нее дрожало от страха, томления и предвкушения. Как ей хотелось любви, однако ужасала возможность снова подставиться под удар. Иногда ей казалось, что вся ее жизнь – долгий, болезненный эксперимент, который кто-то проводит над ней снова и снова.

Дыхание Пита щекотало ей губы.

– Скажи, Мэгги. Назови меня по имени. Если она скажет, он поцелует ее. И не остановится на этом.

– Пит, – прошептала Мэгги и услышала его вздох. Он погладил ее по голове, потом пальцами провел по лицу. Она могла поклясться, что он дрожит. Похоже, она не понимала, как сильно ему хочется заняться сейчас с ней любовью. С ней. С некрасивой, ничем не примечательной Мэгги.

Но с ним она чувствовала себя особенной.

– Повтори еще! Пожалуйста!

– Пит.

Он завладел ее ртом, вкладывая в поцелуй всю душу и сердце. По ее щекам струились слезы. Мэгги не могла бы объяснить, почему. Может, от счастья, может, от печали.

Пит почувствовал влагу на ее лице.

– Почему ты плачешь?

Мэгги не смогла бы объяснить ему без того, чтобы не заплакать еще сильнее. Поэтому она лишь обхватила его за шею, прижала к себе и поцеловала в ответ. Ей не хотелось больше разговаривать. Не хотелось думать. Кроме поцелуя, ее больше ничего не интерёсовало.

Она провела руками по плечам и спине Пита. Кожа его была такой гладкой и теплой, а мускулы – упругими.

Пит немного отодвинулся, чтобы снять с нее через голову ночную рубашку.

Глава тринадцатая

Пит внимательно смотрел на Мэгги, тихо и неподвижно лежавшую под ним. Сердце его все еще бешено стучало.

Ему казалось, что все, что он знал о жизни, о себе, как о мужчине, перевернулось с ног на голову. Если бы он до того не был уверен, что любит Мэгги, то наверняка влюбился бы теперь. Потому что единственное, о чем он мог думать сейчас, когда она так уютно лежала в его объятиях, это о том, как отыскать способ удержать ее здесь.

Пит догадывался, что, если он скажет Мэгги, что любит ее, особенно сейчас, она ни за что не поверит ему. Но терять время тоже нельзя. Он обязан признаться ей в любви, причем в самом скором времени.

Мэгги блаженно вздохнула:

– Как хорошо! Только спать очень хочется. Глаза сами собой закрываются.

– Эй, – он потерся носом об ее нос. – Это мне, мужчине, положено отвернуться к стене и захрапеть.

Ее губы сложились в ленивую улыбку. Обхватив рукой его шею, она притянула его к себе за поцелуем. Их тела были мокрыми от пота.

– Нам надо в душ, – сказал он.

Мэгги застонала и стиснула его сильней.

– Не хочу шевелиться. Уж больно хорошо с тобой!

– Пот тебе не мешает?

– Ну... – Она провела рукой по его спине вверх, потом вниз. – Мне нравится твой запах.

Приятно слышать! Когда они с Лиззи занимались любовью, то и до и после непременно шли в душ. Она терпеть не могла запаха пота. Если подумать, то к сексу Лиззи была довольно равнодушна. Одна-единственная стандартная миссионерская поза. Никаких причуд, возбуждения, никакой радости. Пару раз он попытался попробовать оральный секс, но она его сразу же осадила. Новые позы ее тоже не привлекали. За все проведенные вместе месяцы они не были так близки, как он с Мэгги.

Интересно, что бы она могла ему предложить?..

Он забрал в ладонь ее грудь, поцеловал нежную кожу, потом продолжил путешествие дальше, вдоль ребер к плоскому загорелому животу. Мэгги застонала, вытянулась, не сопротивляясь, когда он раздвинул ее бедра и, опустив голову, попробовал ее на вкус. Наоборот, она вцепилась в его волосы, стараясь удержать на месте, словно боялась, что он вдруг остановится.

Ни за что! Он не остановится, пока она не будет извиваться в экстазе, пока не сделает с ней того, о чем раньше мог только мечтать.

А когда они оба насытятся и выдохнутся, он начнет все сначала.

Сквозь занавески просачивался розовый свет, снаружи заливались птицы. Мэгги проснулась в одиночестве. Зевнула, потянулась. Дрожь удовлетворения прошла по ее телу, когда она заметила состояние постели. Простыни были сбиты, одеяло валялось на полу.

Прошлая ночь была чувственной, сладкой и... полной приключений. Она не знала, что заниматься любовью можно так весело. Или с таким энтузиазмом. Утомленные, ноющие мускулы запротестовали, когда она перекатилась по кровати и, поднявшись на ноги, пошла в ванную. Приняла душ, почистила зубы, наспех привела в порядок волосы и, накинув на голое тело простыню, отправилась на поиски Пита.

Она нашла его на террасе. Натянув лишь шорты, он глядел на воду и потягивал кофе. Над гладью озера порхали стрекозы, паутина блестела росой. Воздух был насыщен влагой, пах мхом и сосной.

– Доброе утро!

Обернувшись, он ласково улыбнулся.

– Доброе утро!