Полуголая Мэгги будет теперь к нему прижиматься. Отлично! По всей видимости, в этом и заключается суть реабилитационного периода: он будет думать не о больной ноге, а о другой части своего тела.
– Если вода такая холодная, то, пожалуй, я лучше пропущу купанье.
– Не трусь. Быстро привыкаешь. Уже кажется почти теплой.
Взяв его руку, она положила ее себе на плечи. Сексуальные инстинкты, дремавшие в нем так долго, взыграли с невиданной силой.
– Я правда раздумал, – Пит пытался сохранить между ними хоть минимальное расстояние. – Боюсь, тебе тяжело.
– Ерунда, – настаивала она, прижимаясь к нему. – Я сильнее, чем кажусь.
Ах черт, в одних плавках возбуждение уже очень скоро станет заметным. Уйти он уже не успеет, придется влезать в воду.
– Куда ты вдруг так понесся? Не спеши, – Мэгги обняла его за талию.
Пит с ужасом наблюдал за тем, как с каждой секундой все сильнее оттопыривалась нижняя часть плавок.
К счастью, они уже дошли до воды.
– И это ты называешь немного прохладная? Да она ледяная!
– Если входить постепенно, то ничего. – Они сделали еще несколько шагов, и тут Пит поскользнулся и потерял равновесие. И хотя Мэгги была сильной, удержать его она не смогла.
Ощущение, наверное, сродни тому, что бывает при погружении в прорубь. Одно хорошо, возбуждение Пита тотчас прошло. Средство поэффективнее холодного душа!
– Ничего себе плюхнулись! – со свистом выдохнула Мэгги. – Холодно, жуть!
Пит отбросил волосы с лица.
– Полагаю, ты все-таки не достаточно сильная, чтобы справиться со мной.
– Извини! – Она дотронулась до больной ноги. – Ушибся?
– Нет. Только промок и замерз.
– Это я виновата. Поспешила. Тебе еще рано лезть в воду.
– Ладно. Все обошлось. – Он махнул рукой и, почувствовав, что покрывается гусиной кожей, спросил: – Знаешь, когда начнется настоящее веселье? Когда ты захочешь меня отсюда вытащить.
– Думаешь, ты не сможешь встать самостоятельно?
– Не знаю, если честно. Но если не встану в самом скором времени, то точно посинею и превращусь в ледышку.
Мэгги сама уже начала дрожать.
– Наверное, вода все-таки холоднее, чем я думала. В середине июля вода здесь теплая, как парное молоко.
– Приятно слышать.
– Погоди, я принесу трость. Пит покачал головой.
– Не хочу ее портить. Может, попробуешь рывком поднять меня за руки?
– Ты уверен?
– А что нам еще остается? Идея ползти по песку к берегу меня не воодушевляет. И потом, я не уверен, что смогу ползти.
Мэгги живо вскочила на ноги.
– Давай! На счет «три» толкайся здоровой ногой, а я потяну тебя вверх. Если станешь падать, хватайся за меня – я устою.
Он раздраженно замотал головой.
– Хорошо хоть нас никто не видит. Мэгги протянула руки.
– На счет «три». Готов?
Стоило ему выпрямиться, как Мэгги обхватила его, закрепляя успех. Ее глаза оказались на уровне его шеи – как же он высок, да и весит немало. Одна его рука лежала у нее на плече, другая расположилась на бедре. Поза получилась излишне интимной.
В течение нескольких долгих секунд они стояли неподвижно.
– Послушай, Пит!
Он положил подборок на ее макушку.
–Что?
– Раз ты уже встал, отпусти меня.
Рука на ее бедре напряглась и опустилась на дюйм-другой ниже.
– Надо бы. Но прошло столько времени.
– С чего?
– С тех пор, как я держал женщину вот так.
Не обольщайся! Ты просто подвернулась ему под руку, твердо сказала Мэгги себе. Он и не хочет тебя по-настоящему. И все равно ноги сделались ватными, а голова закружилась.
– Постарайся не думать обо мне так. Я не женщина, а врач. Существо бесполое. У тебя нет причин думать иначе.
– Есть две очень основательные причины думать о тебе, как о женщине, и они обе сейчас прижимаются к моей груди.
О боже!
– Ты прекрасно знаешь, что нам нельзя даже думать о таких вещах. Ты мой пациент. Он тяжело вздохнул.
– Знаю. Но ощущение удивительно приятное. Я даже не представлял, как мне его не хватало.
– Ничего, это пройдет, – заверила его Мэгги. Она тоже долго переживала из-за отсутствия личной жизни. А потом привыкла и стала довольствоваться книгами, фильмами и просто приятельскими отношениями с мужчинами.
И все же Питу на пляже удалось взволновать ее.
Только когда Мэгги проводила его в коттедж и уложила на кушетку, она смогла облегченно вздохнуть.
Пит стянул с рук запачканные кровью перчатки и бросил их на пол.
– Отметь время смерти.
В комнате стоял металлический запах крови, крови пятнадцатилетнего юнца, изрешеченного пулями.
– Умирать в таком возрасте – это ужасно! – ассистировавшая ему Рашель Веверз печально покачала головой. – Но когда ты состоишь в банде, в этом нет ничего удивительного.
Пит перелистал медицинскую карту. Девятый класс школы. Боже! С каждым годом они становятся все моложе.
– Как его приятель? – поинтересовался он у Рашель.
– Тот, что с двумя пулями? Только что отвезли в операционную. Одна пуля в позвоночнике. Если и выживет, то навсегда останется парализованным.
Пит потер переносицу. Порой он жалел, что не стал дерматологом или педиатром, хотя и знал, что не стал бы ничего менять, даже будь у пего выбор. Ведь здесь он спасал жизни. То есть обычно спасал. Только иногда, в случаях типа этого, медицина была бессильна.
Рашель взяла карту у него из рук.
– Когда станет известно о случившемся, его дружки наверняка постараются отомстить. Значит, будут новые трупы. Почему бы тебе не сбегать в кафетерий, купить нам что-нибудь пожевать? А я буду держать оборону до твоего возвращения.
– Фруктовый салат?
– И сыр. Кстати, а может быть, сходим куда-нибудь после работы?
– Я обещал Лиззи поучить ее кататься на водных лыжах.
– В феврале?
– У ее родителей дом во Флориде. Слетаем туда на денек.
– Вы же только что слезли с гор!
– Это было в прошлом месяце, – ответил Пит, направляясь к лифту. Рашель рассмеялась.
– Ты хочешь извести бедную девушку, не доведя до алтаря? То горы, то водные лыжи...
Пит хмыкнул. Рашель прекрасно знала, с каким нетерпением он ждет свадьбы.