Я была уверена, что кое-кто из присутствующих здесь людей в белых халатах мог бы рассказать мне много интересного, но на это рассчитывать не приходилось. Поэтому в принципе мне нечего было больше здесь делать, к тому же один из врачей стал по просьбе сотрудника МЧС составлять списки пациентов, в которые я не стремилась попасть.
И я незаметно отделилась от них и прогулочным шагом направилась в сторону автобусной остановки. При одной мысли о такси у меня портилось настроение, и я предпочла добраться до дома на автобусе.
Еще в автобусе я поняла, что рискую умереть во цвете лет от голода, так как с утра ничего не ела. Поэтому первое, что я сделала, придя домой, это надела свой любимый передник и приготовила себе вкусный калорийный домашний ужин.
Я не могла позволить себе ничего изысканного, для этого потребовалось бы слишком много времени, но все-таки не схалтурила и не отделалась банальной яичницей с колбасой, хотя, если честно признаться, такой соблазн у меня был.
Вместо яичницы я на скорую руку соорудила себе плов из курицы, добавив туда несколько грецких орехов для пикантности, а когда полила готовое блюдо небольшим количеством соуса из шампиньонов, то не пожалела о потраченном времени.
А чашка крепкого натурального кофе со сгущенкой заставила меня замурлыкать от удовольствия.
Покончив с чревоугодием, я могла наконец-то заняться делом. Наступал торжественный момент «вскрытия черного ящика». Я имею в виду кейс Смысловского. И именно «вскрытия» его, так как на нем был хоть и простенький, но все-таки шифр из четырех цифр, которые мне и предстояло определить.
Кому-то эта задача покажется сложной. Но не тому, кто учился в учебном заведении, красой и гордостью которого я считалась во дни моей юности.
Дело в том, что существует очень простая формула, с помощью которой можно за считанные минуты подобрать любой цифровой код, если он не содержит больше шести цифр. Меня легко поймет человек, который хоть раз в жизни собрал все шесть сторон кубика Рубика.
Попробуйте собрать его, не зная формулы (некоторые называют ее схемой). Для этого вам понадобится вся оставшаяся жизнь. По формуле же его умудряются собрать за тридцать с небольшим секунд.
Тот же принцип действует при определении цифрового кода. Когда наш «шифровальщик» на втором курсе сообщил нам эту формулу, мы потом целый месяц развлекались тем, что «дешифровали» на время цифровые замки, купленные специально для этого в хозяйственном магазине.
За последние годы я утратила былую квалификацию, но не до конца. Во всяком случае, чтобы подобрать «ключик» к кейсу Смысловского, мне потребовалось чуть больше пяти минут. Я специально засекла по часам.
Услышав долгожданный щелчок, означающий, что теперь для открытия кейса достаточно легкого движения руки, я, растягивая удовольствие и играя на собственных нервах, вышла на кухню и заварила себе чаю с лимончиком. Правда, обратно примчалась огромными прыжками и откинула крышку кейса. И правильно сделала. Потому что, судя по тому, что я увидела, основное удовольствие ожидало меня впереди.
Кейс был почти пустой, так как дискеты для компьютера занимают очень мало места. А именно они составляли его единственное содержимое.
И именно эти дискеты, вернее, та информация, которую они содержали в себе, были для Смысловского дороже всего, чем он владел в этой жизни. Поэтому можно представить себе то чувство, с которым я готовила свой компьютер к работе.
Выключила я компьютер глубокой ночью. В глазах у меня рябило, в голове шумело, но счастливее меня не было в эту минуту человека в Тарасове, а может быть, и на всей Земле.
Существуют такие произведения искусства, стоимость которых не может быть выражена в рублях или долларах. Про них говорят, что они не имеют денежного эквивалента. Именно такой информацией я сейчас обладала. Она попросту была бесценна.
Смысловский был очень умным и не менее хитрым человеком. Всю свою секретную деятельность он фиксировал на дискетах и хранил ее в тайне ото всех. И у меня теперь была информация о пластических операциях, сделанных за последнее время.
Подробно изучив материалы, я поняла, зачем это было ему нужно. Он хорошо представлял, с кем имеет дело. Эти люди до поры до времени платили ему огромные деньги, и он мог чувствовать себя в полной безопасности до тех пор, пока они в нем нуждались.
Но он также понимал, что наступит момент, когда они захотят избавиться от него на том простом основании, что ему слишком многое известно. И тогда за его жизнь никто не даст и копейки.
И он решил застраховать свою жизнь и нашел тот единственный способ, который гарантировал ему полную безопасность.
Он хранил компромат на всех своих пациентов. И они наверняка знали об этом. И вынуждены были мириться с этим.
Еще несколько часов назад я считала, что Смысловский был одним из многих подобных ему хирургов, и явно недооценила его роль в игре. Он не просто был единственным допущенным к тайне хирургом – у меня были все основания полагать, что именно он был идеологом всей этой мистификации.
Я сравнила список погибших, предоставленный мне Громом, и «истории болезни» из архива Смысловского. И была поражена! Списки не только совпали на все сто процентов, это бы еще куда ни шло! Но список Смысловского чуть ли не вдвое превосходил список Грома, и в нем были такие фамилии, что я отказывалась верить очевидному и просматривала материалы о них по нескольку раз, пытаясь обнаружить там какую-то ошибку или что-то, что позволило бы мне, облегченно вздохнув, произнести:
– Ну конечно, просто я не так поняла, на самом деле – это прекрасный человек!
Но в том-то и дело, что прекрасных людей в этом списке не было. Были разные: высокопоставленные, богатые, страшные, влиятельные – но прекрасных людей в этом списке не было.
И, пройдя операцию – а большинство из них через нее прошло, и Харчеев был, может быть, последним претендентом на «трансформацию», – они все бы пришли во власть, как это сделали уже несколько человек из списка Смысловского. И именно поэтому я отказывалась верить своим глазам.
Некоторые его пациенты забрались так высоко, что достать их было почти невозможно. В этот момент я окончательно поняла, почему Смысловский убил пятерых последних участников мистификации, взорвав их вместе со своим кабинетом. Он бы, не раздумывая, взорвал бы их со всем городом, лишь бы замести следы.
Погубив несколько человек, он тем самым спасал всех остальных, уже прошедших через операцию и укоренившихся во властных структурах. Он пожертвовал несколькими пешками, чтобы спасти главные фигуры и всю игру в целом. И «фигуры» не просто одобрили бы эту «жертву», но и щедро наградили бы «гроссмейстера».
Не знаю, на что рассчитывал сам «гроссмейстер», но наличие у него загранпаспорта при побеге почему-то наводило меня на мысли о частной клинике на берегу Женевского озера или шикарной вилле у подножия Везувия.
Может быть, я ошибаюсь, но его покровителям это было вполне под силу. А ведь они только начинали свою карьеру!