И все же я не забыл об осторожности. Чтобы подстраховаться, решил пригласить на экспертизу троих знакомых, опытных филателистов. Конечно, я не стал говорить заранее, в чем дело, чтобы не разжигать зависть. Коллекционеры люди вообще-то завистливые и безжалостные, но если их поставить перед фактом, что именно я претендую на серию, они уже не посмеют плести интриги. Это уж профессиональная этика!

К сожалению, никто из них не мог прийти: один лежал в больнице, второй только что дал жене клятву целую неделю сидеть дома, третий тоже отказался… В общем-то я не очень расстроился. В конце концов, опыт у меня есть, оригинал от подделки отличить сумею.

В назначенный день явились мои новые знакомые. У Трауберга в руках был черный кейс из кожзаменителя, а у его приятеля – плоский чемоданчик, похожий на ноутбук. Они держались все так же – немного церемонно и смущенно.

Я чувствовал себя хозяином положения, но сердце все-таки колотилось как бешеное. Мы с гостями прошли в кабинет, а жена осталась торговать в магазине – у нас квартира в том же доме, что и магазин. В кабинете я предложил посетителям по рюмочке, надеясь ослабить их бдительность. Какая ирония судьбы! Ладно, перехожу к основному…

Стараясь казаться равнодушным, я спросил Трауберга, принес ли он, что обещал. Тогда его спутник поставил передо мной свой чемоданчик и открыл крышку. Помню, это меня слегка удивило. Внутри, кажется, на самом деле оказался прибор…

Здесь Кормильцев прервал свое повествование и виновато уставился на меня.

– Простите, а что значит «кажется»? – недоуменно спросила я. – Вы не успели рассмотреть, что находилось в чемоданчике?

Кормильцев суетливо поправил на переносице роговые очки и наклонился к столу.

– Видите ли, какое дело… – испуганно понизив голос, произнес он, – не успел… То есть припоминаю, что там был экран и он светился. А потом вдруг мне стало плохо, в голове все затуманилось, и я вроде бы отключился…

– С вами никогда прежде такого не случалось? – быстро спросила я. – Как у вас со здоровьем?

– Здоровье, конечно, уже не то, что в молодости, – сказал Кормильцев. – Но особо не жалуюсь. А таких номеров раньше не отмечалось ни разу.

– А вот то, что вы назвали «по рюмочке»? – напомнила я. – Сами-то вы тоже выпили?

– Только пригубил, – ответил Кормильцев. – Нет, дело не в этом. А в чем – не пойму до сих пор. Как будто провалился в какую-то яму.

– И что же было дальше? – спросила я.

– Когда я очнулся, то еще некоторое время приходил в себя, – продолжил рассказ Кормильцев. – Было ужасно муторно, и я попросту ничего не соображал. Точно с перепою или после глубокого сна. Наверное, минут десять-пятнадцать пытался сориентироваться, пока до меня не дошло, что случилось. Гостей уже не было, сейф стоял открытый – деньги похищены и то, о чем я вам говорил, тоже. Пропало еще несколько марок. Можно было ожидать, что эти негодяи хапнут все альбомы подчистую, но они предпочли забрать лишь несколько особо ценных экземпляров. Но это выяснилось уже на следующий день. А тогда я отправился в магазин, куда можно пройти прямо из квартиры, и спросил жену, как давно ушли посетители. Она очень удивилась и сказала, что почти сразу – вежливо попрощавшись и сообщив об окончании переговоров. Ей и в голову не пришло заподозрить нечто необычное.

– И как же вы поступили? – поинтересовалась я.

– Честно говоря, никак, – развел руками Кормильцев. – Меня охватило странное безразличие ко всему. Целый вечер у меня раскалывалась голова и страшно хотелось спать. Я не стал поднимать никакого шума, даже жене ничего не сказал. Лег пораньше и заснул как убитый. Это уж потом до меня дошло, как я влип. Предпринять какие-то меры я решился только вчера. Один знакомый посоветовал. В принципе я не афиширую, что со мной случилось. Во-первых, стыдно, а во-вторых, боюсь, вдруг эти мошенники пустят в ход… э-э… письма… Поэтому, если чего, я вас прошу – вы уж, пожалуйста, поделикатнее как-нибудь…

Визитер замолк и с надеждой посмотрел на меня.

Я не сразу нашлась, что ему сказать. Несомненно, то, что случилось с господином Кормильцевым, представляло интерес и даже могло претендовать на определение его истории как загадочной. Но прежде чем обнадеживать человека, мне хотелось посоветоваться с коллегами.

– Знаете что? – сказала я после некоторого раздумья. – Оставьте мне свой номер телефона. Мы здесь все обсудим, и я перезвоню вам.

Кормильцев полез в карман и с готовностью протянул мне визитную карточку. Но лицо его выражало огорчение.

– Выходит, вы можете мне отказать? – пробормотал он. – Обидно.

– Обидней будет, если я пообещаю, но ничего не смогу сделать, – ответила я.

Глава 2

Беседу с Кормильцевым я предусмотрительно записала на диктофон, поэтому наши мужчины могли ознакомиться с обстоятельствами дела во всех подробностях. Отреагировали на запись все, конечно, по-разному.

Как обычно, самым эмоциональным оказался Ромка, который в глубине души считает скромную должность курьера досадным недоразумением в своей биографии и втайне претендует на репутацию великого сыщика. Он завелся с ходу и, кажется, был готов немедленно бежать по следу преступников.

– Разумеется, мы должны их найти! – заявил он категорически, без оглядки на субординацию. – И чем скорее мы за это возьмемся, тем лучше! Время и так упущено. Не мне вам объяснять, что промедление сводит шансы найти мошенников к минимуму.

Я невольно улыбнулась. Похоже, Ромка уже считал наше участие в расследовании делом решенным и лишь сетовал на нашу нерасторопность.

Виктор, как всегда, пожал плечами и задал единственный вопрос:

– Уточнить – почему он боится милиции?

Наш фотограф некогда служил в войсковой разведке и участвовал в афганской войне. Наверное, оттуда «родом» его немногословность, уверенность и решительность действий в критических ситуациях. Когда дело доходит до рукопашной или наружного наблюдения, ему нет равных. Однако лавры Шерлока Холмса его нисколько не прельщают, Виктор с большей охотой предпочитает возиться с фотоаппаратом и химикалиями. Кстати, фотограф он замечательный.

Вопрос, который он сейчас задал, смущал и меня. Вообще, подобный вопрос зачастую заставляет нас ломать голову. В том, что люди обращаются к нам за помощью в обход официальных органов, всегда кроется потенциальная ловушка. Можно сказать, в таких случаях мы сами часто ходим на грани законности.

– Ты же слышал, – напомнила я, – украдены любовные письма, и он боится, что об этом узнает жена.

– Не представляю, какая женщина может польститься на этого колобка, – задумчиво произнесла Маринка. – Я понимаю, когда мужчина высокий, широкоплечий, с ясными и чистыми глазами…

В общем, портрет ее идеального мужчины был нам хорошо известен, поэтому я сразу перебила секретаршу, напомнив: