Кормильцев засопел еще громче, еще судорожнее сжал тетрадь и с безнадежностью в голосе спросил:
– Вы показывали ее кому-нибудь?
– Имеете в виду, компетентным органам? – осведомилась я. – Мы посчитали, что данные записи не относятся непосредственно к нашему делу. Ведь мы ищем преступников, похитивших у вас ценности.
Николай Сергеевич несколько секунд подозрительно сверлил меня взглядом, а потом встал и спрятал тетрадь в сейф. Вернувшись к столу, он вытер ладонью вспотевший лоб и, глядя в сторону, глухо произнес:
– Я чертовски вам благодарен. Вы меня спасли, понимаете? В наше время нельзя по-другому… Все так делают, не я это придумал… Однако я вам тысячу раз обязан! Что я могу для вас сделать, как отблагодарить?
– Да очень просто, – сказала я. – Помочь завершить это дело. Знаете, получилось так, что я испробовала на себе действие прибора, с которым приходил к вам Трауберг. Это ужасно. Такие люди, как он, не должны находиться на свободе.
– Но что я должен сделать? – с готовностью спросил Кормильцев.
– Самое элементарное – написать заявление в милицию. Теперь вам ничто не угрожает. И кстати, те люди, которые вас обчистили, сейчас в панике. Возможно, они скрылись из города. Нужно объявить их в розыск.
– Вы думаете? – В голосе Кормильцева звучала неуверенность. – Вы считаете, это что-то даст? Я смогу вернуть свои марки?
– Думаю, сможете, – твердо сказала я. – Но есть небольшой нюанс. Вы способны выслушать меня внимательно и спокойно?
Кормильцев взглянул с любопытством и сказал:
– Почему бы и нет… А что случилось?
– Николай Сергеевич, почему ваша жена уехала в Сочи? Поездка планировалась заранее или это, так сказать, спонтанное решение?
Кормильцев был смущен моим вопросом. Он опять поправил на носу очки, кашлянул и признался:
– Меня ее отъезд застал врасплох. Все произошло совершенно внезапно. Но у Алевтины Ивановны не в порядке нервы… и… я не стал возражать. Хотя, честно говоря, мне было обидно, что она оставляет меня в такой момент. И вообще она вела себя довольно странно. Например, она ведь могла уехать позже, но ей взбрело в голову отбыть именно сегодня… Как будто она хотела побыстрее от меня избавиться. Мы даже поругались на вокзале… Поэтому я сегодня немного не в форме, простите…
– Это вы меня простите за неделикатный вопрос, – извинилась я. – А как вы вообще живете с Алевтиной Ивановной? У вас счастливый брак?
Кормильцев усмехнулся – снисходительно, как человек, умудренный жизненным опытом.
– А вы сами замужем? Нет? Поэтому вы и задаете такой вопрос. Счастливый брак – легенда, миф. Как говорят англичане, у каждого в шкафу есть свой скелет. Но как бы я ни расценивал наш брак, мы с Алевтиной Ивановной – одна команда. И в этом истина.
– Нет, Николай Сергеевич, – осторожно возразила я, – боюсь, насчет команды вы как раз и заблуждаетесь.
Кормильцев быстро взглянул на меня и резко спросил:
– Что вы имеете в виду?
– Знаете, кого посещала ваша жена в тот самый день, когда она вдруг решила ехать в Сочи?
Кормильцев наморщил лоб.
– Постойте, это же было как раз в тот день, когда вы пришли в магазин… – вспомнил он. – Алевтина Ивановна очень расстроилась и решила прогуляться. Сказала, что ей нужно в аптеку… По правде говоря, мне было не до того, я и сам пребывал в депрессии. Накануне мне позвонили и пригрозили передать компромат… ну, сами понимаете, куда… если я не прекращу с вами связь. Мне ничего не оставалось, как подчиниться.
– Понимаю, – сказала я. – Мы так и предполагали. Поэтому не прекратили расследование. Но вот что касается вашей жены – ее действия в тот день с большой натяжкой можно назвать прогулкой. Она ничего вам не рассказывала?
– Она пришла обдолбанная каким-то сильным успокоительным, – довольно грубо ответил Кормильцев, – и сообщила, что у нее сдают нервы и что она хочет уехать. Мы почти не разговаривали… Но, может быть, вы наконец скажете, в чем дело?
– Я просила вас быть спокойнее, – напомнила я. – Это важно. Мне не хотелось бы быть свидетелем семейной сцены, пусть даже в исполнении одного человека. Я пришла по делу.
– Вы хотите сказать, что она была у любовника? – неприятно засмеялся Кормильцев. – Да черт с ней! Если нашелся чудак, который на нее польстился, флаг им в руки!
– Я не знаю, являются ли они любовниками, – значительно сказала я. – Но сообщниками – почти наверняка. Ваше жена навещала Виктора Николаевича Еманова и имела с ним весьма бурную беседу. Ему даже пришлось прибегнуть к медикаментозной терапии, чтобы ее успокоить.
Кормильцев несколько секунд переваривал эту новость. Потом вскочил и отшвырнул в сторону кресло.
– Ах, черт возьми!.. Постойте, как же такое может быть?.. Надо же!.. – бормотал он, бегая о комнате. Наконец он как вкопанный остановился напротив меня и с ходу выпалил: – О чем они разговаривали?
– Этого я не знаю, – призналась я. – Алевтина Ивановна в чем-то его упрекала. Кроме того, она наверняка информировала его о моем вмешательстве. То есть вы договаривались со мной о расследовании, а ваша жена ставила об этом в известность Еманова. Не правда ли, несколько необычный поворот?
– Ну так я не понимаю… – медленно заговорил Кормильцев. – Что за дело Еманову до… Не хотите же вы сказать…
– Именно это я и хочу сказать! – подхватила я. – Похоже, что та «сладкая парочка», что ограбила вас, работала именно на Еманова. Но хуже всего то, что с ним заодно была и Алевтина Ивановна. Я не удивлюсь, если именно она дала информацию грабителям, где и что искать. Возможно, Еманов обещал ей какую-то долю. Когда же запахло жареным, доктор поспешил отослать вашу жену подальше, чтобы она не проговорилась. То же самое он, кажется, проделал и с остальными. Своими силами нам их не обнаружить. Вот почему я настаиваю, чтобы вы обратились в милицию.
Кормильцев тихо вернулся к своему креслу и уселся, опустив голову на грудь.
– Значит, Еманов… – задумчиво произнес он немного погодя. – А что? Это вполне возможно… Он давно зарился на мою коллекцию. Не исключено, они и дальше собирались меня потихонечку потрошить… Тем более что в руках у них был такой козырь. Но эта-то дура на что надеялась? – повысил он голос. – Неужели рассчитывала, что Еманов озолотит ее? Да, все, что вы говорите, похоже на правду. Она всегда меня пилила, что я трачу деньги на марки, а не на тряпки. Теперь я понимаю!
По-моему, он был даже удовлетворен такой своей сообразительностью. Внезапно Николай Сергеевич рассмеялся.
– Забавно, что я приглашал этого гада в эксперты! Еманов, наверное, хохотал до упаду… Но вы уверены, что удастся собрать против него улики? Наверняка он все предусмотрел.
– Главного он уже не предусмотрел, – заявила я, – что за дело возьмется газета «Свидетель». Теперь ему уже не выкрутиться. Вряд ли сообщники станут его выгораживать, слишком далеко все зашло. Я предвижу только одно осложнение – если Еманов решится уничтожить похищенные марки.