Вскрикнув, Андрей поднялся на ноги и попробовал бежать, но жуткие, длинные щупальцы десятка ламаров, облепивших его тело как муравьи червя, плотно обхватив его за колени, лишили его подвижности. Они сдавливали его с такой необычайной силой, будто у них были не пальцы, а железные клешни. Андрей снова выкрикнул, на этот раз какое-то грязное ругательство, — уже позабыв, что рядом девушка, — и сделав несколько неверных, качких шагов, рухнул на землю.
— Юля! — выкрикнул Андрей, барахтаясь в луже грязи на обочине.
— Пять секунд! — услышал он в ответ. — Четыре, три..
Она наконец включилась! — с облегчением подумал он. — Слава Богу!
В отражении ее забрала все происходило словно на экране телевизора. Она смотрела на это представление бесстрастным взглядом, не испытывая к Андрею ни сожаления, ни сострадания. Для нее — первоклассной охотницы, перенявшей от своего Учителя все знания и навыки, и даже в чем-то его превзойдя, все это было стандартной процедурой, возможно, вызывающей легкое отвращение, но не более того. Как для заядлого рыбака цепляние червяка на крючок.
— …два, один. Готово.
Зажав в одной руке свой «штайр», она подошла к торчащему в земле «ловцу», нажала красную кнопку. Прибор ничем не подсказывал, что включился во вторую фазу, но ламары, все как один, словно получив команду «спать», вдруг разжали свои пальцы и бессильно сползли с Андрея.
Краснея от переполняющего его ощущения использованности, он вскочил на ноги и, на ходу размазывая оставшуюся на забрале слизь, подошел к луже на обочине и схватил за ремень свой автомат. В первое мгновенье он еще не знал, что лучше предпринять, но то, что Юльку он готов был сейчас убить — это факт, и никакой музыки ему для этого не требовалось.
— Почему ты мне не сказала?! — выкрикнул он.
— О чем? — словно не понимая смысла вопроса, Юля вскинула плечом и снова прибегла к своему рюкзаку, откуда извлекла раздвижную металлическую сетку. Раньше такими и вправду пользовались рыбаки. — И давай-ка на полтона тише, ладно? А то, знаешь, тебя могут и услышать.
Вздернув рукой, словно запуская к земле «йо-йо», она растянула сетку и, присев возле смиренно лежащих ламаров, принялась осматривать их, переворачивая брюхом вверх и отбирая по каким-то известным только ей признакам исключительно самых молодых и полных сил.
— Пистолет-то с токси-зарядами небось для меня предназначался, а? Вдруг я буду оказывать сопротивление или надумаю, упаси Боже, одну из этих тварюк покалечить. Или не так, скажешь?
— Ты меня, конечно, радуешь своей проницательностью, но послушай, будь так добр — не ори, а?
— Не ори, — разгневанно взмахнул руками Андрей. — Могла бы хоть предупредить, как именно это все будет происходить. Я бы все равно никуда не делся, раз ты уж меня сюда притащила. Был бы я твоей наживкой, если тебе так этого хотелось. Сказать-то могла? А не вести, как скотину!
Юля оглянулась на него. Нажала на какую-то кнопку у виска и забрало с тихим жужжанием поползло вверх.
— Извини, — виновато сказала она, — ты прав, я об этом просто не подумала. Если тебе и в самом деле было так больно, в следующий раз мы поменяемся местами. Идет?
Андрея это осадило. Не то, что она сказала, а то, как она на него посмотрела — как на мальчика: беспомощного, растерянного, слабого, близкого к панике.
— Ага. Только надеюсь, следующего раза не будет.
Он не хотел этого говорить — фраза, почерпнутая из тех книг о супергероях, что ему доводилось читать, всплыла сама по себе. Внутри себя же Андрей чувствовал, как квелый огонь, невзирая на то, сколько раз он его топтал, заливал водой и накрывал мокрой рядниной, все же выжил, и искры от него взмывают вверх, обжигают ему лицо, отражаются в глазах, опьяняют разум сладострастными феромонами. Притяжение, с которым действовала на него эта слегка безумная девица, казалось, не иссякло бы даже после того, как она сбросила бы его в яму со львами.
По всем признакам, это называлось, как сказал Рыжий, «втюрился»… но Андрей все еще упрямо не хотел в это верить.
— Как знать? — игриво подмигнула она ему. — Возможно, ты сам захочешь составить мне…
Ее оборвал знакомый звук, на который она тут же переключила все свое внимание. Три коротких сигнала, поданных одним из тех приборов, коими был напичкан ее рюкзак. Юля сморщила лоб и, вытащив тот прибор, которым она раньше тыкала в туман, взволнованно посмотрела на его экран. А Андрей вдруг поймал себя на мысли, что такой она нравится ему куда больше — настороженной, строгой, сосредоточенной. Хотя… она нравилась ему всякой. По всей видимости, он втюрился.
Прибор еще раз подал сигнал.
Юля взяла его обеими руками, словно голубя мира, которого вот-вот собиралась подбросить к небу, и медленно направила на Андрея. Глаза у нее округлились, дыхание на мгновенье остановилось. Сжавшись, она всем сердцем надеялась, что определитель выдаст что-нибудь другое, но на экране высветились цифры 12.12: семейство великих перепончатокрылых.
— Сзади! — выкрикнула она.
Но в то же мгновенье, видя, что Андрей пребывает словно в астрале, никак не реагируя на ее крик, бросилась в его сторону. Она не привыкла никого спасать, — рейдерство в одиночестве способствует развитию эгоизма, — а потому ничего лучше, чем повалить бойца на землю, запрыгнув на него, ей в голову не пришло. Возможно, будь у нее чуть больше времени, она бы и успела, но было слишком поздно.
Какая же ты красивая, — последнее, о чем подумал Андрей, прежде чем вырвавшиеся из тумана огромные черные когти, впившись ему в бока и плечи, в мгновение ока вознесли его до таких высот, о которых человек за последних тридцать лет мог только мечтать.
Сначала была тишина. Такая плотная, такая густая, такая прочная, не нарушаемая даже шорохом приходящих в себя ламаров и сбивчивым дыханием разлегшейся на дороге Юлии. И только там, в вышине, Андрей что есть мочи закричал.
* * *
В семи километрах на запад трое сталкеров замедлили шаг, оглянулись.
— Кирилл Валериевич, что это? — озадаченно посмотрел на него Лек.
— Спросишь тоже, — фыркнул Секач, видимо позабыв, что и сам недавно задавал такой же вопрос. — Не видишь какая чертовщина в этом городе творится?
— Да но… кажется, это человек кричит, — не отступал стрелок. — Может, из наших кто?
— Ага, из наших, — съязвил Секач. — Тут все «наши», начиная со старика на вокзале, который тоже казался нам человеком. Или ты уже забыл?
Услышав эти слова, Крысолов поежился, словно кто-то бросил ему за шиворот пригоршню льда и бросил на Секача пытливый взгляд.
— Ты это о чем? — спросил он, в уме пережевывая услышанное — правильно ли он его понял? Секач говорит о старике как о несуществующей материи? А ведь сам он ничего им о нем не рассказывал!
— А о том. — Секач демонстративно стянул с руки разрезанную перчатку и протянул ладонь остановившемуся Крысолову. — Видишь?