– Бегом сюда! – донесся из трубки голос Гиба.
– Что?
– Бери такси до Семьдесят второй улицы. Немедленно. Ты мне нужна.
– Я не… – в отчаянии начала Хлоя.
– Заткнись и делай, что говорят. Я уволил Мисти. Ты моя новая девочка!
Без Мисти, на которой можно было сорвать зло, без Эдит, способной вмешаться, они остались вдвоем и работали наедине друг с другом целыми днями. Их отношения с некоторой натяжкой можно было назвать «вооруженным перемирием».
Хлоя постоянно напоминала себе о самом главном. Она и говорила постоянно о самом главном.
О Дэйве.
В тот вечер, работая с Гибсоном в Центральном парке, Хлоя завела речь о том, как был бы поражен Дэйв, узнав, что в самом центре Манхэттена есть настоящий лес, в котором можно заблудиться. На следующий день она выразила сожаление, что Дэйв не мог сходить с ней в кино прошлым вечером.
– У нас с Дэйвом почти не бывает возможности посмотреть хороший зарубежный фильм, – призналась она. – Такие фильмы редко идут в Коллервиле.
Гиб не ответил, лишь выразительно взглянул в ее сторону.
– Конечно, ты и сам это знаешь, – продолжила Хлоя. – Но мы с Дэйвом их очень любим. Особенно Дэйву нравятся французские фильмы. Он учил французский язык в школе. Ему очень хотелось съездить во Францию на предпоследнем курсе, но не получилось. Надо было помочь его папе на ферме, и Дэйву пришлось остаться дома.
На следующий день Хлоя поведала о том, как прекрасно ладит Дэйв со своими тремя племянниками. Эта тема подвернулась сама собой, потому что они как раз снимали детей для рекламы. Естественно, девочек. Хлоя иной раз даже удивлялась, почему Гиб так пренебрегает мужским полом.
Но сильнее всего ее волновало не это, а постоянная необходимость как бы невзначай упоминать про Дэйва.
Это действительно помогало. Хлоя уже не так остро реагировала на присутствие Гиба, как во время их случайной встречи в книжном магазине. И мысли о том, чтобы сфотографировать его в голом виде, ее больше не посещали.
По крайней мере, не очень часто.
И все-таки попытки не думать о нем были самообманом. Это все равно, что не думать о белой обезьяне. Неожиданно можно обнаружить, что твоя голова только этим и забита. А Хлое очень не хотелось, чтобы ее голова была забита Гибсоном Уокером!
Она звонила Дэйву каждую ночь. А вечер четверга провела с Райсом в Южном порту. Они вместе съездили на Эллис-Айленд.
Гиб выругал ее, когда узнал об этом.
– А этот, как его, одобряет твои свидания с другим мужчиной?
– Дэйв? – переспросила Хлоя, прекрасно понимая, что Гиб пытается ее уязвить. – Естественно.
Она не могла признаться, что «свидания» с Райсом намного безопаснее для нее, чем мысли о Гибсоне.
В книгу о Кэтрин Нил она больше не заглядывала. Спрятала ее под лежащим на полу матрасом в комнате, в которой только что закончили работать маляры. Напоминания ей были не нужны. В ночь после покупки книги Хлое приснилось, как она берет камеру и снимает Гибсона… Нет!
Они слишком много времени проводили вместе – днем на работе и ночью в ее снах. Хлоя считала часы, оставшиеся до субботы. Ей необходимо было хоть на два дня отдохнуть от Гибсона Уокера.
* * *
Не стоило ему увольнять Мисти.
Надо было терпеть ее болтовню, ее пустой взгляд, полное отсутствие мозгов и неумение заряжать пленку. Нечего было злиться, когда она уронила объектив на землю, затем подняла и втерла в него грязь, «отчистив» подолом рубашки.
Лучше бы он купил новый объектив, зато спокойно дожил бы до пятницы.
Но у него хватило ума уволить Мисти и провести всю неделю наедине с Хлоей.
Ему приходилось наблюдать ее движения и жесты. Чувствовать касание ее золотистых кудряшек, когда она проскальзывала мимо него в дверь студии. Приходилось вдыхать нежный цветочный аромат ее духов… нет, ее тела… потому что на вопрос о том, что это за запах, Хлоя ответила, что не пользуется духами. Часами приходилось выслушивать ее бесконечные вопросы.
Гибу было очень тяжело.
В таком состоянии трудно делать хорошие фотографии. Тем более что он должен был снимать других людей. А думал в это время исключительно о Хлое.
Хлоя, в свою очередь, только и делала, что болтала о Дэйве.
Дэйв. Дэйв. Дэйв.
К пятнице терпение Гиба лопнуло.
– Это ты так медитируешь, да? – поинтересовался он, окинув ее мрачным взглядом поверх камеры.
– Что?
– Повторяешь одно и то же заклинание. Дэйв, Дэйв, Дэйв.
Хлоя покраснела.
– Я не думала, что тебе это так неприятно.
– А зря. Так что пора тебе заткнуться! Меня уже тошнит от этого имени. Если собираешься и дальше доставать меня своей болтовней, я сам положу этому конец. – Гиб указал пальцем на дверь. – Убирайся, делай работу Эдит и оставь меня в покое!
– Я же и должна была заниматься этим всю неделю, – напомнила ему Хлоя, часто моргая. Ее голос оставался твердым, но нижняя губа задрожала, а в огромных фиолетовых глазах отразилась обида.
Черт. Она что, разреветься собралась?
Гибсон стиснул зубы. Ну и что с того?
Если она такая обидчивая, пусть на себя и пеняет. Сама захотела быть его помощницей. Он ее не просил! Гибсон решительно отвернулся и продолжил работу.
Только после ухода последней модели он решил попросить прощения за свою грубость. Все-таки вечер пятницы, все устали, – скажет он ей. А потом угостит ее ужином и…
Хлоя разговаривала по телефону.
С мужчиной.
Гиб понял, что это мужчина по ее повадкам. Она слегка наклоняла голову при разговоре… улыбалась… и даже хихикала.
Как она посмела улаживать свои любовные дела по служебному телефону?!
– Я плачу тебе не за то, чтобы ты болтала со своим приятелем в рабочее время, – накинулся на нее Гиб, тут же забыв про извинения.
– Это не…
Он ее перебил.
– Я собираюсь поработать в темной комнате. Когда закончишь, можешь уходить. Кстати, скажи своему Дэйву, чтобы он не отрывал тебя от дела.
– Я не…
– И не мешай мне. Я не хочу, чтобы меня отвлекали!
Гиб заперся в фотолаборатории и приступил к работе. Время шло. Минуты складывались в часы. Увлекшись, он забывал о времени. Темная комната была его любимым местом. Большинство своих рекламных фотографий он делал в цвете, а пленки отправлял на проявку. Но эта последняя пленка была черно-белой, и он должен был сам поработать с негативами.