Да.
Именно этим Гибсон и занимался в студии: просматривал свои работы, сортировал и оценивал, пытаясь составить приличное портфолио, в полной мере отражающее его взгляды на мир.
Чтобы получить лучшую, самую важную работу в своей жизни.
И ему пришло в голову привлечь к этому делу Хлою.
Хлоя его поражала. С профессиональной точки зрения, конечно. Она задавала умные вопросы. У нее отличные инстинкты, инстинкты прирожденного фотографа. Ее способность предугадывать его желания была почти сверхъестественной, и частенько она знала, что ему сейчас нужно, еще до того, как он успевал попросить. Хлоя в некоторой степени разделяла его видение мира. И изучала его работы. Он не мог ее не позвать.
А если она опоздает на интимный ужин с Райсом Волчарой, что ж, тем лучше.
Итак, Гиб позвонил ей. И тут же пожалел об этом, но заставил себя отбросить сомнения.
Все его опасения вернулись в тот миг, когда его захватила волна сексуального возбуждения при виде пылающей гневом Хлои.
– В чем дело? – спросил Гиб, чувствуя одновременно и раздражение, и желание оправдаться. – Ты злишься, потому что я вызвал тебя на работу?
– Конечно, нет. Просто… мог бы и попросить.
Гиб фыркнул. Он мог бы. Но никогда так не делал. Тем более что на просьбу можно ответить отказом.
– Я помешал? – нахально поинтересовался он. – Прервал твое свидание с волчарой?
Глаза Хлои широко распахнулись.
– Я всего лишь собиралась приготовить ужин для Райса, – ровным голосом сказала она. – И все. Я помолвлена. С Дэйвом.
Хлоя произнесла его имя с таким выражением, словно швырнула перчатку. Они с Гибом целую минуту смотрели друг на друга. Затем он глубоко вздохнул и мотнул головой в сторону дальней комнаты.
– Идем. Пора работать.
До ее прихода Гиб вытащил из шкафов папки и коробки со старыми фотографиями и журнальными вырезками. Теперь он принялся раскладывать их на столе, по ходу дела рассказывая о звонке Палинкова.
– Я должен дать ему полное представление о своем взгляде на мир, – сказал он. – Что я вижу. Что я снимаю. Что делаю лучше всего.
Хлоя серьезно кивнула, тряхнув кудряшками.
Гиб начал доставать свои лучшие фотографии. Те, которые пользовались наибольшим успехом, которые привлекали взгляды. Которые прославили его.
Хлоя начала их просматривать, задерживая взгляд то на одном снимке, то на другом. Что-то она складывала в одну стопку, что-то в другую.
Гиб подбросил ей еще гору снимков.
– Нам нужно их рассортировать, – сказала Хлоя, подойдя поближе.
Он снова почувствовал этот едва заметный цветочный запах. Но, как ни странно, отодвигаться ему не хотелось.
– Вот, – Хлоя взяла у него из рук пачку фотографий и начала их раскладывать. Гиб смотрел. Но не на снимки. Он смотрел на Хлою.
Она склонила голову, перебирая фотографии. На него она не обращала ни малейшего внимания.
Хлоя сложила снимки в несколько стопок и выбрала одну из них.
– Взгляни на это, – сказала она.
Эти фотографии не были столь характерными, как те, которые выбрал Гиб. Они не так ярко отражали его манеру. Были более спокойными, более утонченными. Более нежными.
Гиб покачал головой.
– Они не впечатляют. А модели Палинкова впечатляют.
– Ему нужно твое видение, – возразила Хлоя.
Гиб ткнул пальцем в пачку с наиболее бескомпромиссными снимками.
– Вот мое видение.
– Ну, не совсем.
– Те, – Гиб указал на фотографии, выбранные Хлоей, – не так хороши, как эти.
Хлоя внимательно их рассмотрела и кивнула.
– Ты прав. Но у тебя есть похожие снимки не хуже.
– Какие? Ты о чем?
– О книге про Кэтрин Нил.
Гиб скрипнул зубами и покачал головой.
– Нет.
– Они мягче. Насыщеннее.
– Нет.
– Они так же хороши, как те, которые ты выбрал.
– Черт, я же сказал, нет!
Хлоя подняла голову. Гиб сердито взглянул на нее, а затем решительно отвернулся.
– Это были очень хорошие фотографии, Гиб, – тихо сказала она. – Они раскрывают тебя с совершенно другой стороны. Они более личные. У тебя там другой взгляд.
– Так было раньше, – раздраженно заметил Гиб. – Но не сейчас.
Но Хлоя не согласилась.
– Я думала, они хорошие. В них столько чувства… столько понимания…
– Да что ты к ним прицепилась?! Смотри, – он протянул ей пачку более поздних снимков, – вот то, что нужно Палинкову. Это фотографии для модных журналов. Просмотри их. Выбери лучшие. А мы потом сравним.
Хлоя покорно их взяла и отнесла к столу в дальнем углу студии.
– Я рассортирую их здесь, – сказала она, повернувшись к нему спиной.
– Валяй, – буркнул Гиб.
Так будет лучше. Лучше, чем пытаться работать вместе. Похоже, Хлоя далеко не так восприимчива, как он думал. Она не понимает, как он вырос со времен выхода книги о Кэтрин Нил. Гиб перебрал пачку снимков, раскладывая их, как она предложила, по отдельным стопкам. Затем начал брать отдельные стопки и сравнивать по две фотографии, выбирая лучшие. Он молчал.
И Хлоя тоже.
Они провозились весь день. Перекладывали, сортировали, сравнивали. В конце концов, Гибу попались фотографии, которые он сделал в день приезда Хлои. С тех пор он их не видел.
Ему ужасно хотелось взглянуть на них, но он так и не осмелился.
Но сейчас ведь это нужно для работы, правда? Гиб стоял, упершись ладонями в стол, и смотрел на снимки.
Они… другие.
Хлоя другая.
Все остальные девушки, профессионалки с безупречной внешностью, кажутся ненастоящими.
Хлоя… очаровательная и живая. Если слегка напрячь воображение, можно увидеть, как трепещет ее тело. Гиб судорожно сглотнул, опустил голову и сделал глубокий вдох.
– Ой, нет! – раздался голос за его спиной. – Не смей их брать!
Гиб с усмешкой обернулся и увидел лихорадочный румянец на щеках Хлои. Она глядела на него с яростью.
– Убери их! А, еще лучше, выкинь! – Она попыталась схватить фотографии, но Гиб преградил ей путь к столу.
Она шагнула в сторону, и он тоже, не позволяя ей достать снимки и по-прежнему ухмыляясь.
– Гибсон! Отдай их…