«Греческий огонь в сосуде», – догадался Всеволод. Что ж, теперь ясно, что за дорожка такая. Этакий жидкий фитиль – вот что. В самом деле, пламя к склепу следовало пускать издали. Иначе не успеешь отбежать на безопасное расстояние и сгоришь вместе с нечистью.
Шекелис и тевтон подошли ближе. Золтан брызнул из сифона в последний раз, соединяя темную линию под стеной с густыми потеками на ступенях, ведущих к склепу. Затем пустился в торопливые объяснения:
– Там, в лаборатории, – котел закрытый. Здоровый такой, тяжеленный – сюда не дотащить. А в котле – горючей смеси на треть. Мы ее в сифон перекачать решили…
Запертая дверь склепа ходила ходуном. Слушать шекелиса было недосуг.
– Правильно решили, – перебил Всеволод. – А теперь уходите, коли дело сделано. Все уходите. Наверх. Дальше я и один управлюсь. Нечего всей толпой красного петуха пускать.
– Вообще-то, дело еще не сделано, – озабоченно нахмурил брови Томас. – Огненную дорожку следовало бы продлить. Туда вон – за алхимическую лабораторию – протянуть. Смеси-то в сифоне еще полно. Так оно все же надежнее будет: уцелеть больше шансов. Огонь ведь порой бежит быстрее человека.
– Хорошо, – нетерпеливо отозвался Всеволод. – Доделаю, что надо. Сам доделаю.
Он оторвал спину от сотрясающейся двери, хлюпая сапогами по пролитой горючей смеси («Ноги надо беречь! – пронеслось в голове. – Упаси Боже – огнем лизнет»), выбрался из ниши, подхватил сочащийся темной жижей сифон в одну руку, факел – в другую. Держа огонь в отдалении от себя и бронзового сосуда, Всеволод недовольно глянул на переминающихся людей:
– Чего стоите? Сказано же – прочь отсюда. Бегом! Наверх!
Томас знает эти подземелья, как свои пять пальцев, так что вмиг выведет всех. И светильник у кастеляна имеется. В общем, не заплутают в темноте.
– Ну?! – поторопил Всеволод.
Повиновались.
Неохотно, но – пошли.
Ушли.
Все, кроме одного.
– А ты как же, русич? – Бранко так и не сдвинулся с места. И смотрит хмуро, исподлобья.
Ох, до чего же упрям этот волох!
– Уж как-нибудь, – огрызнулся Всеволод.
– Остаешься?
– Кому-то нужно подпалить все это.
– А если уйти не успеешь? Если сгоришь вместе с Бернгардом? Кто тогда закроет Проклятый проход? Помнится, ты обещал…
– Обещал, – перебил Всеволод. – Успею. Не сгорю.
Должен потому что успеть. И сгореть не должен. Благо, путь наверх худо-бедно, но все же в этот раз он запомнил.
Да, конечно, Бранко прав, рудную черту закрывать, кроме него, некому. Но и это дело – Всеволод покосился на густые потеки, исходившие резкими алхимическими испарениями, на округлые бока громовых шаров с обвисшими фитилями – доверить он сейчас тоже не мог никому. Какой прок запирать границу миров, если за спиной остается Черный Князь со сворой воинов-умрунов да Черная Княгиня в придачу.
Стонал клинок, втиснутый за запорную скобу. Трещала покореженная дверь, которую уже не просто били – рубили изнутри.
– Шел бы ты отсюда, а Бранко? Не задерживал бы. Над душой не стоял бы… Дорогу ведь знаешь…
Волох покачал головой:
– Ты совершаешь большую ошибку, русич. Лучше выпусти Бернгарда и не рискуй собой.
Всеволод досадливо сплюнул. Поставил сифон. Положил руку на меч.
– Уходи, волох. В последний раз добром прошу. Мне ведь с тобой сейчас препираться недосуг. Срублю да спалю вместе с темными тварями – и дело с концом.
Не станет ведь разумный Бранко обнажать сейчас против него свою сабельку. А коли рискнет – что ж, ему хуже…
Волох сверкнул глазами. Но – сдержался. Повернулся, зашагал прочь от склепа. Внял-таки! Вот и добре, вот и славно. Не сжигать же упрямца с нечистью заодно, в самом деле!
Бранко шел недовольный, злющий. А и пусть его! Переживет, авось. Не затоптал бы вот только дурень валашский огненную дорожку. Не напакостил бы исподтишка! Но нет, на извилистый след пролитой по-над стенкой огненной смеси волох не покушался.
Всеволод поспешил следом. Тяжелый бронзовый сосуд снова оттягивал левую руку. В правой потрескивал факел.
Начало извилистой линии, выписанной греческим огнем, он отыскал под дверью алхимической лаборатории. Томас настоятельно советовал удлинить зажигательную дорожку. В сифоне – вон – еще булькает горючая смесь. Но хватит ли ее, чтобы удлинить достаточно?
На миг сомнение все же охватило Всеволода. Может, правильно советовал ему Бранко? Может, разумнее не рисковать? Носитель древней сильной крови, единственный человек, способный перекрыть дорогу тварям иного мира, умеющий, знающий как… он ведь, по большому счету, уже не принадлежал себе. Ибо думать в первую очередь обязан о судьбе всего обиталища. Которое либо сбережет, либо – нет. И если Всеволод не выйдет из подземелья – значит, нет, не сбережет, значит.
Но коли, выйдя сам, он не остановит Бернгарда, истинные помыслы которого темны как ночь…
Что лучше?
Что хуже?
От двери склепа отлетел отколотый кусок доски.
Магистр за запертой дверью взревел поистине нечеловеческим голосом. То ли понукая своих мертвецов, то ли исходя бессильной яростью.
И все сомнения улетучились. Сразу. Вмиг. Полностью. И все стало предельно ясно и просто. В людском мире нечисти не место. Всякой нечисти. Любой. И это – неписаный, но неоспоримый закон, что стоял, стоит и будет стоять превыше прочих законов с начала времен и до конца оных. Граница обиталищ проведена не случайно. Ибо смешивать одно с другим не должно. Никогда. Ни при каких условиях. Ибо, вступая в сговор с одной тварью против другой, сам в чем-то теряешь человеческий облик.
А значит – задача ясна. Сжечь Бернгарда и его серебрянокрозых умрунов. И полоненную лидерку. А самому – спастись. Чтобы после – пустить свою кровь в мертвые воды. Вот тогда можно и самому умирать спокойно, с чистой совестью. Только тогда.
Дверь вот-вот начнет рассыпаться. И с сифоном возиться уже нет времени. Ладно… В сердцах Всеволод отшвырнул бронзовый сосуд в сторону. Придется обойтись уже имеющейся зажигательной дорожкой. И бежать наперегонки с огнем придется во всю силу.
– Бранко, слышь, ты того… ступай уже. Я как запалю – догоню.
Волох не шелохнулся. Стоял, набычившись, за спиной в свете факела.
«Ну, как знаешь, волох…» – раздраженно подумал Всеволод.
Медлить больше нельзя: дверь склепа хрустела, дверь трещала.
Всеволод поднес факел… Почти уже поднес к началу темной линии, выписанной горючей смесью…