Он насыщенного бордового цвета и очень мне нравится.
Бросив взгляд в зеркало, решила, что выгляжу неплохо. Правда, при мысли, что я столь продуманно одеваюсь для Кейси и что очень обрадовалась его звонку, моя довольная улыбка уступила место кислому выражению лица.
Я вышла из квартиры с запасом времени, но никак не могла поймать такси. Иногда кажется, что все таксисты Нью-Йорка обмениваются сигналами, одновременно выставляя знаки «занят», едва завидят меня на улице, когда я высматриваю такси.
В результате я опоздала на целых пятнадцать минут. Владелец ресторана Марио провел меня к столику, за которым сидел Кейси, и усадил на место. У Кейси был строгий вид, и я подумала: «Боже правый, уж не собирается ли он делать из мухи слона?» Он встал, коснулся губами моей щеки и спросил:
— У тебя все нормально?
Я поняла, что он успел привыкнуть к моей точности и поэтому волновался. Это меня очень обрадовало. Привлекательный, умный, успешный и холостой врач — такой, как доктор Кевин Кертис Диллон, — обязательно должен пользоваться повышенным спросом у многих одиноких женщин Нью-Йорка. А я беспокоюсь о том, что должна играть роль друга, хотя испытываю при этом своего рода горькую радость.
Учась в средней школе, я вела дневник. Полгода назад, натолкнувшись на Кейси в театре, я откопала этот дневник дома. Неловко было читать о том, с каким восторгом я приняла приглашение Кейси пойти на бал выпускников, но еще хуже были следующие записи, в которых сквозило горькое разочарование из-за того, что он после этого так и не позвонил.
Пришлось напомнить себе выбросить этот дневник.
— Все хорошо, — сказала я. — Просто общий случай дефицита такси.
Не похоже было, чтобы ему стало легче. Что-то продолжало его тревожить.
— Что-нибудь не так, Кейси? В чем дело? — спросила я.
Он подождал, пока официант разольет заказанное вино, и сказал:
— Трудный был день, Карли. Хирургии многое подвластно, но иногда так обидно понимать, что ты в состоянии помочь лишь в малой степени. Я оперировал парнишку, который на мотоцикле врезался в грузовик. Ему повезло, что не лишился ступни, но теперь подвижность ноги ограничена.
Глаза Кейси потемнели от боли. Я подумала о Нике Спенсере, который искренне хотел спасти жизни людей, страдающих от рака. Переступил ли он черту дозволенного в попытке доказать, что сможет это сделать? Этот вопрос никак не шел у меня из головы.
Моя ладонь как-то сама легла на руку Кейси. Он взглянул на меня, и, казалось, его немного отпустило.
— С тобой так легко, Карли, — сказал он. — Спасибо, что пришла по первому зову.
— Не за что.
— Правда, с опозданием. Минутной близости как не бывало.
— Дефицит такси.
— Что нового в истории Спенсера? Поглощая грибы портобелло, кресс-салат и лингвини с белым соусом из моллюсков, я рассказала ему о своих встречах с Вивьен Пауэрс, Розой и Мануэлем Гомес, а также доктором Клинтуэрт из хосписа.
Выслушав мое предположение о том, что Николас Спенсер экспериментировал на пациентах из хосписа, Кейси нахмурился.
— Если это правда, то это не только незаконно, но и аморально, — категорично заявил он. — Полистай материалы о некоторых препаратах, которые казались чудодейственными, но не оправдали надежд. Классический пример — талидомид. Сорок лет назад его одобрили в Европе как средство облегчения тошноты у беременных женщин. К счастью, в то время доктор Фрэнсис Келси из Управления по контролю за продуктами и лекарствами не разрешил применять это средство. В наши дни, особенно в Германии, встречаются люди с устрашающими генетическими уродствами наподобие плавников вместо рук, потому что их матери считали это лекарство безопасным.
— Но я, кажется, читала, что талидомид применяют для лечения каких-то заболеваний, — заметила я.
— Совершенно верно. Но его не назначают беременным женщинам. Новые лекарства длительное время тестируют, прежде чем начнут назначать больным.
— Кейси, представь, что ты стоишь перед выбором — умереть через несколько месяцев или остаться в живых с риском заработать страшные побочные эффекты. Что бы ты выбрал?
— К счастью, для меня так вопрос не стоит, Карли. Знаю только, что, будучи врачом, я не нарушу клятву и не стану превращать кого-то в морскую свинку.
Однако Николас Спенсер не был врачом. Он обладал иным менталитетом. В хосписе он имел дело с неизлечимыми больными, которым оставалось лишь умереть или стать морской свинкой.
За кофе Кейси пригласил меня пойти с ним на вечер с коктейлями в Гринвиче, в субботу.
— Тебе понравятся эти люди, — сказал он, — и ты им понравишься.
Я, разумеется, согласилась. Когда мы вышли из ресторана, хотелось, чтобы он посадил меня в такси, но на этот раз Кейси поехал со мной. Я предложила угостить его послеобеденным напитком, от которого мы оба отказались в ресторане, но он попросил шофера подождать и проводил меня до двери квартиры.
— Думаю, что тебе лучше было бы жить в доме с привратником, — сказал он. — Теперь небезопасно самому открывать дверь ключом. Кто-нибудь может оказаться сзади.
Я была изумлена.
— Что это тебе пришло в голову?
Он грустно взглянул на меня. Рост у Кейси около шести футов двух дюймов. Даже если я на каблуках, он возвышается надо мной как каланча.
— Не знаю, Карли, — сказал он. — Боюсь, что с этим расследованием дела Спенсера ты можешь вляпаться в какую-нибудь неприятную историю.
Я и не догадывалась, какими пророческими были эти слова. Когда я вошла к себе, было почти половина одиннадцатого. Взглянула на автоответчик, но лампочка не мигала. Вивьен Пауэрс не позвонила.
Я снова набрала ее номер, но ответа не было, поэтому пришлось оставить еще одно сообщение.
На следующее утро, когда уже было пора идти на работу, зазвонил телефон. Звонили из полицейского управления Бриарклиф-мэнора. Сосед, гуляя утром с собакой, заметил, что дверь дома Вивьен Пауэрс распахнута настежь. Он позвонил и, не дождавшись ответа, вошел внутрь. Дом был пуст. Стол и лампа опрокинуты, свет включен. Вызвали полицию. Полицейские проверили автоответчик и обнаружили мои сообщения. Меня спросили, знаю ли я, где может быть Вивьен Пауэрс и не случилось ли с ней чего-нибудь.
Кен и Дон сосредоточенно слушали мой рассказ о встречах в Уэстчестере и об утреннем звонке из полицейского управления Бриарк-лифмэнора.
— Интуиция, Карли? — спросил Кен. — Похоже на заранее спланированный спектакль, который должен убедить всех, что на самом деле происходит нечто другое. Чета слуг говорит тебе, что, судя по всему, Ник Спенсер и Вивьен Пауэрс были любовниками. Неужели ты была так близка к правде? Ты считаешь, она собиралась ненадолго съездить в Бостон, пожить с мамочкой и папочкой, а потом, переждав бурю, начать новую жизнь где-нибудь в Австралии, Тимбукту или Монако?