— Привет, — кивает мне девушка, смело заходя в квартиру.
Я узнаю ее. Дочь Коршунова, бывшая заложница из Калининграда. Из комнаты выскакивает разъяренный Кирилл, размахивая пистолетом.
— Какого черта! Я же сказал, чтобы ты уехала в Европу!
Девушка не смущает грубый прием. Она сбрасывает сумку на пол и снимает куртку.
— Тапки есть? — спрашивает Николая.
А меня мучит другой вопрос:
— Как ты узнала этот адрес?
Таня с Николаем переглядываются.
— Ты сообщил, — догадываюсь я, пригвоздив жестким взглядом сына.
— По электронной почте. И кодовый стук придумал, если она вдруг…
— Когда вы познакомились?
— В сентябре, — откликается Татьяна. — Отец дал мне его адрес. Я спровоцировала случайную встречу, а потом мы стали общаться. Вы разве не в курсе?
Я перевожу вопросительный взгляд на Коршунова. Что за тайный заговор, о котором я ничего не знаю? Кирилл хватает меня за локоть и тащит на кухню.
— Светлая, помнишь, ты всё время вспоминала Колю. А я хотел убедиться, что Николай Субботин твой сын, — смущенно объясняет Коршунов. — И решил сравнить ваши ДНК.
— Что?!
— Я взял твой образец и попросил Таню под каким-нибудь предлогом встретиться с Николаем, чтобы получить его.
— Вот оно что… И какой же результат?
— Положительный.
— А свою Таню ты не думал проверить? — возмущаюсь я.
— Я это уже сделал, — признается Коршунов.
Я во все глаза смотрю на любимого человека. Неужели Контора так портит людей. Всех подозревать, никому не доверять, каждый раз предполагать обман и устраивать проверку за проверкой. А как же зов сердца?
— Светлая, дело не только в ДНК. Ты должна была знать о сыне. Нам нужен был посредник для общения с ним, — пускается в объяснения Кирилл. — Точная информация лишней не бывает.
Информация… Меньше знаешь, крепче спишь, — говорят обыватели. Мне спокойный сон давно не ведом. Чтобы в следующий раз заснуть живой я должна быть готова к худшему. А для этого надо знать не только противника, но и друзей.
За что я взъелась на Кирилла? Возможно в силу его дотошности, которую Коршунов привил и мне, я до сих пор жива.
— Перемудрили вы, — качаю головой я и примирительно касаюсь руки Кирилла.
На кухню заглядывают Николай и Татьяна. Мы находим на кого выплеснуть свое раздражение.
— Кто еще знает об этой квартире? — требую я.
— Да ладно вам, — насупилась Таня. — Я соблюдала осторожность. Таксист высадил меня на соседней улице.
— Я же приказал тебе срочно уехать в Польшу и затеряться в Европе! — вновь наседает на дочь Коршунов.
— Я и затерялась. Москва — это тоже Европа, между прочим. Я, знаешь, что придумала? Всех перехитрила! Выехала в Польшу по своему паспорту, а в Варшаве взяла билет до Москвы на имя мамы. Была Татьяной Коломиец, а стала Татьяной Волошиной. После ее гибели остался загранпаспорт, а мы похожи.
— Только ей было тридцать девять, а тебе двадцать! — напоминает Коршунов.
— Ну и что. Сейчас многие женщины молодо выглядят. А в паспорте мамы фотография давняя. Меня без проблем пропустили на двух границах.
— А могли задержать. Это риск, понимаешь! Когда ты в безопасности, у меня руки развязаны. А если с тобой…
— Да не могу я прятаться, когда у вас такое!
— Какое такое? — поддерживаю я мужа. — Это наши трудности, мы их успешно решаем.
— Вам помогает Коля. Я тоже хочу.
— Да что ты можешь?
— Я журналистка, как мама! — с вызовом отвечает Татьяна.
— Ты только учишься, — замечает Коршунов.
— Я способная, дорогой папочка. Я подрабатываю в газете и на телевидении. Умею добывать информацию, анализировать факты и тайно фотографировать, как «папарацци».
— Да ты хоть понимаешь, что мы не с певичками голопопыми дело имеем?
— А ты понимаешь, что я не ребенок! Ты пропустил мой ясельный период. И школьный тоже.
А это был удар ниже пояса. Кирилл и так корил себя за упущенные годы. Я спешу вмешаться в ненужную перепалку и загораживаю Кирилла, чтобы он не вспылил.
— Журналистка — это прекрасно! Информация лишней не бывает, — выпаливаю я слова Коршунова.
— Что вам нужно? Вы только скажите, — откликается Татьяна.
— Завтракать будешь? — я расчищаю место на кухонном столе. — Присаживайся.
Татьяна инстинктивно поправляет джемпер на талии.
— Не стоит. В самолете кормили.
— Пройдемте в комнату, — облегченно предлагает Николай, почувствовав, что ситуация разрядилась.
Мы с Таней усаживаемся на диван. Николай опускается в кресло и влюбленными глазами смотрит на девушку. Ну надо же! Я даже укол ревности почувствовала. Коршунов, как неприкаянный, бродит по комнате, изредка выглядывая из-за шторы во двор. Вечная бдительность — его второе я.
— Какая информация вас интересует? — переключается на меня Татьяна.
Я вспоминаю о двух эпизодах, исчезнувших из моего досье. Банкир и вор! Какая связь между ними?
— Меня интересуют сведения об Артуре Хасаряне, — закидываю я пробную удочку.
— Вор в законе? Так его же убили, — сразу реагирует Таня.
— Ты хорошо ориентируешься.
— Профессия такая. А что надо узнать о нем?
Как всё причудливо переплетено в нашем мире. У меня другая профессия, но я тоже отслеживаю заказные убийства. Учусь на чужих ошибках и, можно сказать, даю «хлеб» журналистам.
— Круг коммерческих интересов Хасаряна. Что контролировал, какие компании крышевал?
— Это не трудно.
— И самое главное, что его связывало с банкиром Марком Тумиловичем?
— Тумилович… Кажется, его тоже убили.
— На следующий день после Хасаряна. Пишут, что оба убийства были заказными, — скромно добавляю я и гляжу на Коршунова. Как всякая женщина, я понимаю своего мужчину без слов. Он успокоился и не возражает против задания.
— Официальный банкир и вор в законе. Совершенно разные персоны, — задумывается Татьяна. — А если их убийства никак не связаны? Сегодня один, завтра другой. Простое совпадение.
— Вот ты и выясни. Кому они перешли дорогу? И почему?
— Я сделаю. Раскопаю всю подноготную! — уверенно заявляет девушка, хлопнув себя по красивым коленкам.
Ее руки исчезают с колен, а взгляд Николая там и остается. Вот что значит молодое тело! Даже напрягаться не надо, чтобы поработить мужчину.