– Спасибо, но я на машине, – отказалась я. – А вы не волнуйтесь и спокойно расскажите мне, что вас тревожит.
– То, что Алескей тратил на нее деньги, это, в сущности, ерунда, – отпив из рюмки, сказала Марина. – Многие девушки любят, чтобы их водили в рестораны, покупали дорогие, красивые подарки, дарили цветы... Но когда они начинают, будучи еще, по сути, никем, распоряжаться чужим имуществом, это уже, извините, попахивает расчетом. А я не выношу подобных вещей! – резко проговорила девушка, стряхивая пепел.
– И чем же она распоряжалась? – полюбопытствовала я, а в голове моей уже начали крутиться различные предположения.
Марина вздохнула:
– Что меня больше всего задело, так это то, что она упрекала Алексея в том, что он, взрослый парень, живет с родителями и не имеет собственной машины. Что он мог бы надавить на отца, и тот купил бы ему машину и квартиру, в крайнем случае разменял бы нашу! Я это знаю, потому что...
Марина замолчала и закусила губу. Затем продолжила:
– Комната Алексея находится рядом с моей, и мне через стенку все великолепно слышно. Я никогда не подслушиваю, поверьте, – Марина прижала руки к груди, – но в тот раз Анжелика громко кричала, что Алексей навсегда останется тряпкой, если будет позволять родителям так с собой обращаться, представляете? Вы знаете, мама с папой нам никогда ни в чем не отказывали и в то же время не баловали. Они старались воспитать нас самостоятельными людьми, знающими, что такое самим зарабатывать на жизнь. Особенно папа, и я за это ему очень благодарна. Мы никогда ничего и не требовали сверх меры, родители, я считаю, и так много для нас сделали. И я была уверена, что Алексей просто пошлет эту Анжелику подальше после таких слов, но, как выяснилось, этого не произошло. После их скандала он пошел ее провожать, а когда вернулся, я решила с ним поговорить. Я призналась, что слышала их диалог, высказала свое мнение, но Алеша резко оборвал меня. Сказал, что это не мое дело, что он сам разберется... В тот день мы с ним впервые крупно поругались.
Марина вздохнула и смахнула слезинку. Наполнив вторую рюмку до половины, она отпила из нее и молча уставилась в стену. Взгляд ее был насупленным.
– Марина, а когда это случилось, вы не помните? – поинтересовалась я.
– Примерно за неделю до того, как убили папу. Алексей потом несколько дней ходил мрачный, со мной не разговаривал. И еще... В тот вечер, когда папу убили... – Марина как-то испуганно посмотрела на меня, и мне пришлось избрать максимально мягкий тон:
– Марина, я вас очень прошу не носить в себе то, что вас так терзает. Я уже обещала вам, что не наврежу неповинному человеку. А если вы будете молчать, то просто продлите и усилите свои сомнения...
Марина с какой-то тоской посмотрела на свою рюмку, потом залпом допила то, что в ней осталось, и решительно заговорила:
– В тот вечер я вернулась из бара и хотела поговорить с Алешей. Мне не терпелось с ним помириться, я вообще надолго не могу ссориться, особенно с любимым братом. И я прошла к его комнате и постучала. Но Алеша мне не открыл. Тогда я вошла к нему... Его постель была пуста! – выпалила Марина и во все глаза посмотрела на меня. – Понимаете, его не было дома! А он всем сказал, что спал у себя в комнате, и мама так считает! Я, конечно, не хочу сказать, что это он убил папу, это было бы просто невероятно, невозможно, но почему тогда он соврал? Где он был? Если у Анжелики, то почему не сказал об этом прямо хотя бы нам? И ведь милиции, когда нас допрашивали, он заявил, что спал дома. Я не знаю, может быть, это и ерунда все, но у меня от этих тайн уже нервы сдают, я спать не могу! И поделиться мне не с кем было, я даже маме боялась говорить, потому что она и так в последнее время как больная!
Марина не выдержала и расплакалась. Я постаралась ее успокоить:
– Это очень хорошо, Марина, что вы мне все рассказали. Я обязательно выясню, почему Алексей сказал неправду и где он был в тот вечер. А себя не вините ни в чем, вы все сделали правильно.
– Вы так считаете? – с надеждой подняла Марина на меня заплаканные голубые глаза.
– Ну конечно, – улыбнулась я.
В это время с верхнего этажа квартиры донеслись громкие голоса. Марина тут же встрепенулась, поспешно вытерла глаза, встала с кресла и убрала бутылку обратно в бар. Дверь в коридор была открыта, и я видела, как с лестницы спускается Валентина Михайловна, а следом за ней торопливо идет высокий худой мужчина, лица которого разглядеть пока было невозможно. Вид у Валентины Михайловны был усталый и расстроенный, она на ходу отмахивалась от мужчины, а он пытался взять ее за руку и что-то бубнил просящим тоном.
Валентина Михайловна бросила взгляд на гостиную, заметила меня и поспешила навстречу. Мужчина продолжал топтаться в коридоре, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь пройти вслед за Милентьевой.
– Татьяна, добрый день, – слегка дрожащим голосом поприветствовала меня Валентина Михайловна. – Вы ко мне?
– Татьяна, я пойду к себе, до свидания, – попрощалась Марина, выходя из комнаты и одаривая мнущегося на пороге мужчину презрительным взглядом.
Валентина Михайловна и сама ощущала неловкость положения, но не знала, что ей делать, и в растерянности переводила взгляд со своего бывшего мужа на меня.
– Валь, а Валь, – заныл тем временем тот. – Ну что ты, в самом деле?
– Ах, Анатолий, я прошу тебя, уходи! – в сердцах повернулась к нему Валентина Михайловна. – Видишь, ко мне человек пришел по делу!
– Валюша, ну я же тоже по делу, – проговорил мужчина и вошел-таки в гостиную.
Теперь я смогла рассмотреть его как следует. Вглядевшись в правильные черты лица мужчины, я сделала вывод, что когда-то он, наверное, сводил с ума женщин. Но теперь под глазами появились мешки, характерные для людей, злоупотребляющих алкоголем, и общая одутловатость, к тому же неряшливый вид и желтые зубы ясно давали понять, что те времена, когда он мог называться красавцем, давно прошли.
На вид ему было лет сорок пять, длинные, как у попа, черные волосы с сединой падали на плечи. Одет он был в поношенный темно-серый костюм, брюки которого были мятыми и немилосердно заляпанными весенней грязью.
– Валюша, давай договорим, да я уйду, – бормотал мужчина, не поднимая глаз.
Затем он все-таки посмотрел на бывшую жену, перевел взгляд на меня и сразу как-то подтянулся. Он постарался придать своему лицу уверенное выражение, всякая виноватость слетела с него, и в облике его проскользнуло что-то от бывшего ловеласа.
– Толя, я прошу тебя! – Валентина Михайловна умоляюще посмотрела на Анатолия.
Мне надоело это препирательство, и я, поднявшись с кресла, поспешила ей на выручку.
– Добрый день, – обратилась я к Анатолию. – Меня зовут Татьяна, а вы, я так понимаю, бывший муж Валентины Михайловны?
– Да, – с некой манерностью произнес Закруткин, откидывая со лба длинную поседевшую прядь. – Анатолий Михайлович Закруткин, художник...