«Значит, организм Нины не захотел принять чужое сердце».
А ведь это было заметно еще несколько дней назад, когда они катались в лимузине. Еще тогда Нина показалась ей говорящим трупом. Неестественно бледное лицо, синюшные губы. Все это говорило об отторжении пересаженного сердца.
Эбби открыла шкаф и увидела объемистый пластиковый мешок с надписью «ВЕЩИ ПАЦИЕНТА». Там лежали ее туфли, забрызганные кровью брюки и сумочка. Бумажника не было. Скорее всего, его убрали в больничный сейф. Эбби порылась в сумочке. На дне обнаружилось несколько мелких монет. Они могут очень пригодиться.
Эбби надела брюки, оставив вместо кофточки верхнюю часть больничной пижамы. Надев туфли, она приоткрыла дверь и выглянула в коридор.
Стол дежурной медсестры пустовал. Но неподалеку стояли еще две сестры: одна говорила по телефону, вторая возилась с бумагами. Никто из них даже не взглянул на Эбби.
В это время пожилая женщина в розовой форме волонтера выкатила из лифта тележку с подносами. Наступало время ужина. Оставив тележку возле стола, женщина взяла два подноса и скрылась за дверью палаты.
Только тогда Эбби выскользнула в коридор. Тележка с едой загораживала обзор, и потому Эбби беспрепятственно миновала обеих медсестер.
Подниматься в лифте было опасно. Ее могли узнать. Эбби воспользовалась лестницей. Она поднялась на двенадцатый этаж. Знакомое место: операционные блоки. Отделение интенсивной терапии находилось за углом. Свернув в коридор, ведущий к операционным, Эбби остановилась перед тележкой с одеждой и взяла оттуда хирургический халат, шапочку с цветочным узором и бахилы. Весь этот голубой наряд делал ее неотличимой от других врачей.
Оставалось добраться до реанимации хирургического отделения.
Там ее встретил хаос. Пациенту из отсека № 2 делали электрошоковую стимуляцию сердца. Возле смотрового окошка толпились врачи и медсестры. Судя по обрывкам фраз, дела у пациента были плохи. Собравшимся было не до Эбби. Она спокойно прошла мимо стола дежурной медсестры, привычно глянув на ряды мониторов, и остановилась у смотрового окна отсека № 8.
Убедившись, что там действительно лежит Нина Восс, Эбби вошла в отсек и сразу же закрыла дверь, заглушив голоса реаниматоров. Потом она задвинула занавеску на смотровом окне и только тогда повернулась к Нине.
Нина безмятежно спала, даже не подозревая о лихорадочных попытках спасти жизнь пациенту из второго отсека. Эбби показалось, что с момента их последней встречи она усохла. Болезнь медленно съедала Нину, как пламя съедает воск свечи. Тело, прикрытое одеялом, казалось совсем детским.
У изголовья висел переносной пюпитр, оставленный медсестрой. Эбби потянулась к нему, пробежала глазами последние записи. Повышенное давление в легочной артерии. Постепенное снижение сердечных сокращений. Ступенчатое увеличение доз добутамина в напрасной попытке подхлестнуть сердце.
Эбби вернула пюпитр на место. Выпрямившись, она увидела, что Нина проснулась и теперь смотрит на нее.
— Здравствуйте, миссис Восс.
— Здравствуйте, доктор, которая всегда говорит правду, — улыбнулась Нина.
— Как вы себя чувствуете?
— Удовлетворительно, — вздохнула Нина. — Вполне удовлетворительно.
Эбби подошла ближе. Они молча переглянулись.
— Можете мне не говорить. Я и так знаю, — сказала Нина.
— Что вы знаете, миссис Восс?
— То, что все почти кончено.
Нина закрыла глаза и глубоко вдохнула. Эбби взяла ее руку:
— У меня не было возможности поблагодарить вас… за попытку мне помочь.
— Я пыталась помочь не вам, а Виктору.
— А чем вы могли помочь ему?
— Он похож на героя греческого мифа. Того, кто спустился в ад, желая вернуть свою жену.
— Орфея?
— Да. Виктор напоминает Орфея. Он пытается меня вернуть, и его не заботит цена вопроса.
Нина открыла глаза. Ее взгляд был на удивление ясным.
— Настоящую цену он узнает только в конце, и для него она будет очень высока.
Речь шла не о деньгах. Эбби сразу это поняла. Речь шла о душе.
Неожиданно дверь отсека открылась. На пороге стояла удивленная и испуганная медсестра.
— Ой! Доктор Ди Маттео? Что вы тут…
Женщина боязливо покосилась на задернутую занавеску, затем оглядела трубки капельниц и провода мониторов.
«Она подозревает во мне вредительницу».
— Успокойтесь, я ничего не трогала, — сказала Эбби.
— Пожалуйста, уходите.
— Я зашла всего на пару минут. Узнала, что миссис Восс снова в клинике, и…
— Миссис Восс нужен покой.
Медсестра буквально выпроводила Эбби из отсека.
— Вы что, не видели запрещающего знака? Никаких посетителей. Вечером ей предстоит операция. Ее сейчас ни в коем случае нельзя беспокоить.
— Какая операция?
— Повторная пересадка сердца. Ей нашли донора.
Эбби посмотрела на плотно закрытую дверь отсека № 8 и тихо спросила:
— А миссис Восс знает?
— О чем?
— Она подписывала согласие на операцию?
— Согласие за нее подписал муж. А теперь я прошу вас уйти. Немедленно.
Эбби молча повернулась и пошла. Ей было все равно, видел ее кто-то или нет. Она шла по коридору к лифтам. В остановившейся кабине было людно. Эбби вошла, тут же повернувшись ко всем спиной.
«Они нашли донора, — думала Эбби, пока лифт вез ее вниз. — Где-то они сумели найти донора. Сегодня Нина Восс получит новое сердце».
Когда лифт достиг первого этажа, в мозгу Эбби уже выстроилась четкая картина грядущих событий во всей их последовательности. Не зря она просматривала документы по другим пересадкам сердца, сделанным в Бейсайде. Сценарий везде повторялся. Около полуночи Нину привезут в операционную, где уже соберется вся команда Арчера. Они будут ждать звонка. И в это же время в другой операционной другая команда хирургов соберется вокруг другого пациента. Они возьмутся за скальпели, сделают надрез, уберут мешающие сосуды и мышцы. Потом пилой раздерут мешающие ребра и освободят путь к главному сокровищу. К живому бьющемуся сердцу.
Жатва пройдет быстро и чисто.
«Сегодня все пойдет по неоднократно использовавшемуся сценарию».
Двери лифта открылись. Эбби шла, глядя в пол. Подойдя к дверям, она выбралась наружу. Туда, где дул холодный пронизывающий ветер.
Через два квартала, успев озябнуть и дрожа от холода, она увидела телефонную будку. Сунув в щель автомата несколько своих драгоценных монет, она набрала номер Кацки.
Его на месте не оказалось. Полицейский, взявший трубку, спросил, что она хочет передать.