Питер провел их в гостиную и спросил:
– Как поживают Матушка и Кей?
– Поправляются, – ответил Гамаш. – Все еще очень слабы и тоскуют по Эм.
– Невероятно, – сказал Оливье, присаживаясь на подлокотник кресла Габри.
В камине потрескивал огонь, на рояле стоял поднос с напитками. Всегда гостеприимная комната выглядела еще приветливее с новогодней елкой.
– Устрицы на рояле, подальше от Люси, – объяснила Клара. – Только у Морроу может быть собака, которая любит устрицы.
– Мы видели бочонок при входе, – сказала Рейн-Мари, вспомнив деревянную емкость, полную устриц, в снегу перед дверью в дом Морроу.
Она не ела устриц с детства. В деревне, где она росла, на Новый год тоже привозили бочонки устриц. Квебекская традиция.
Взяв тарелки с устрицами на половинке раковины, с тонкими ломтиками ржаного хлеба под тонким слоем масла и кусочками лимона, двое новоприбывших гостей присоединились к остальным перед камином.
– Как поживает Кри? – спросила Клара, устраиваясь рядом с Питером.
– Она сейчас в психиатрическом отделении. В ее нынешнем состоянии суд ей не грозит. А может, и вообще не грозит, – ответил Гамаш.
– А как вы поняли, что она убила мать? – спросила Мирна.
– Вообще-то я думал, что это сделали три женщины – они просто обвели меня вокруг пальца, – признался Гамаш, отхлебнув вино. – Но потом я вспомнил эти унты из кожи новорожденного тюленя.
– Злодейство, – заметила Рут, делая очередной звучный глоток.
– Эмили в своем письме сообщала о никотиновой кислоте, антифризе, проводах. Но одну важнейшую деталь она упустила.
Все навострили уши.
– Если бы они сделали все то, о чем сказано в письме, то Си-Си осталась бы жива. Эмили в своем письме ни слова не сказала о сапожках. Но если бы на Си-Си не было эскимосских сапожек с металлическими зацепками, то ничего бы не произошло. Эти металлические зацепки – ключ к убийству. Я сказал вчера об этом Эмили, и ей стало худо. Более того, она удивилась. Она слышала, как Си-Си идет, поцокивая этими крючками после предрождественской службы, но не видела ее. Она понятия не имела об источнике этого звука.
– Никто из нас не имел об этом понятия, – сказала Клара. – Впечатление было такое, будто идет какое-то чудовище с когтями.
Пока она слушала Гамаша, ей на память пришла известная рождественская песенка: «Скорбя и мучаясь, в крови и ранах ляжет он в холодный гроб». И тут Клара вспомнила, что песня эта называется «Мы, три волхва».
– Я понял, что эти женщины не могли убить Си-Си. Но они знали, кто это сделал, – сказал Гамаш. Его слушатели, даже Люси, молча взирали на него. – Матушка все нам рассказала. Кей назвала только свое имя и номер социального страхования, который оказался номером ее телефона. Так я и не добился от нее прямого ответа.
– Я тоже не даю ему прямых ответов, – сказал Габри, обращаясь к Рейн-Мари.
– И не должны, mon beau Gabri, – откликнулась Рейн-Мари.
– Как сказала Матушка, Кей видела все, а то, чего она не видела, они домыслили позднее. Например, они не видели, как Кри подсыпала никотиновую кислоту в чай матери. Но они видели, как она разлила жидкость для омывателя лобового стекла за стулом. И еще Эмили видела, как Кри ходит вокруг машины Билли Уильямса. Поначалу все эти факты ничего им не говорили, но, когда Кей увидела, как Кри намеренно поставила стул наперекосяк и замкнула на него провода, ее одолело любопытство, хотя она никак не ожидала, что это кончится убийством. Си-Си, конечно, целиком была поглощена тем, что происходит на льду, но, как только она ухватилась за стул и получила удар током, Кей тут же стали ясны все предыдущие действия Кри. Ведь она сама всю жизнь проработала с лесорубами и понимала кое-что в генераторах и проводах. Прежде чем помогать Си-Си, Кей отсоединила провода и отшвырнула их в сторону. Тут поднялась суета, народ толпился вокруг Си-Си, и провода просто затоптали – они исчезли под снегом. Пока вы все суетились вокруг Си-Си, Кей стала собирать провода. Эм увидела ее и спросила, что она делает. У Кей не было времени рассказывать ей все – она только сказала, что ей нужно убрать провода в машину Билли. Эмили и не требовалось других объяснений.
– Значит, им было известно, что Кри убила свою мать, – заговорила Мирна. – Но знали ли они, что Си-Си убила свою мать?
– Нет. Пока я не сообщил об этом Эм. Нет, смерть Си-Си никак не связана с тем, что она убила свою мать. По крайней мере, в буквальном смысле. Матушка, вероятно, сказала бы, что это карма.
– И я бы тоже.
– То, что Кри убила свою мать, можно квалифицировать как самозащиту. Чаша ее обид переполнилась – она больше не могла это выносить. С детьми такое иногда случается. Они убивают либо себя, либо своих обидчиков. Эмили говорила, что Кри способна ввести в заблуждение, хотя и без всякого коварства. Она имела в виду, что Кри кажется глуповатой, без искры или таланта. На самом деле это не так.
– Мы слышали, как она пела в церкви, – вспомнил Оливье. – Это было великолепно.
Все кивнули.
– И еще она круглая отличница. Блестящая ученица, особенно в естественных науках. Достаточно сказать, что в последние годы именно она отвечала за освещение на школьных спектаклях.
– Все неудачники такие, – сказала Рут. – Я тоже такой была.
– В этом году у них в программе среди прочего были витамины и минералы. Комплекс В. Никотиновая кислота. На рождественском экзамене Кри получила девяносто четыре процента. Кри обладала всеми необходимыми знаниями, чтобы убить свою мать.
– Интересно, была ли у нее в голове идея электрического стула, – сказала Мирна.
– Возможно. Мы, наверно, никогда об этом не узнаем. Она почти в кататоническом состоянии.
– Так вы знали, что это не Три Грации. Но как вы поняли, что это Кри? – спросил Питер.
– Сапожки Си-Си. Про них знали только два человека. Ришар и Кри. Мне хотелось считать, что это сделал Ришар. Ведь, как ни крути, он был идеальным подозреваемым.
– Почему вы так сказали? – В голосе Мирны слышалась легкая обида, и остальные с любопытством посмотрели на нее. – Он сегодня зашел ко мне в магазин вот с этим. – Она извлекла из своей сумки нечто похожее на тонкую перчатку. – Это просто чудо какое-то. Дайте-ка мне ее. – Она показала на раскрытую книгу в твердом переплете, лежавшую на подушечке, надела перчатку и взяла книгу. – Смотрите. Держать легко. Он что-то сделал с этой перчаткой. Как-то ее усилил. Когда вы надеваете эту перчатку, книги в твердом переплете кажутся легче, чем в бумажном.
– Дай-ка я попробую, – сказала Клара. И верно: рука в перчатке надежно и без всякого напряжения держала книгу. – Здорово.
– Он узнал, что мы не любим книги в твердых переплетах, поэтому работал над этим.
Мирна передала перчатку Рейн-Мари, которая подумала, что Ришар Лион, вероятно, создал наконец что-то полезное и даже, может, коммерчески перспективное.