Подбородок Джесса снова упал на грудь, и он опять закрыл глаза. Прошла минута.
— Я любил Рейка как никого в своей жизни. Я погубил свою жизнь и понес за это жестокое наказание Я разрушил жизнь родителей, о чем горько сожалею Но что обиднее всего, я проиграл на глазах у Рейка Это не дает мне покоя до сих пор. Его похоронят без меня.
— Джесс, это хорошая возможность, — сказал Пол.
— Спасибо, нет. Я пас.
Наступила томительная минута, в течение которой все трое, опустив головы, молча разглядывали траву. Молчание прервал Пол:
— Раз в неделю встречаю твою маму. Она ничего, более-менее.
— Спасибо. Мама приезжает каждое третье воскресенье месяца. Приезжайте и вы иногда, хоть поздороваться, что ли. Здесь довольно одиноко.
— Джесс, я так и сделаю.
— Обещаешь?
— Обещаю. Надеюсь, ты еще подумаешь про завтра.
— Уже подумал. Я помолюсь за Рейка, так что вы, ребята, можете спокойно его хоронить.
— Ясно.
Джесс посмотрел вправо.
— Это не Мэл?
— Он самый. Мы приехали на его машине.
— Передайте — пусть поцелует меня в жопу.
— Ладно, Джесс, — согласился Пол. — С удовольствием.
— Парни, спасибо.
Сказав это, Джесс повернулся и пошел прочь.
В четверг, в четыре часа дня толпа, собравшаяся у ворот поля «Рейкфилд», разделилась на две части, пропуская катафалк, двигающийся задом. Открыли дверцу. Став в две короткие шеренги, назначенные на вынос вытащили из машины гроб. Среди восьмерых носильщиков не оказалось ни одного бывшего «Спартанца». Продумывая детали своего финала, Эдди Рейк не делал ставок на фаворитов. Тех, кому досталось нести гроб, он выбрал сам из числа ближайших помощников.
Процессия медленно двигалась по беговой дорожке. За гробом следовали миссис Лайла Рейк, ее три дочери с мужьями и целый выводок очаровательных внучат. Дальше шел священник, а за ним двигался отряд барабанщиков «спартанского» оркестра. Против домашней трибуны барабаны рассыпали тихую дробь.
Чтобы защитить священный газон поля «Рейкфилд», между сороковыми отметками натянули огромное белое полотнище, заякорив оттяжки по углам мешками с песком.
Процессия остановилась точно на пятидесятиярдовой линии — в том месте, с которого Рейк руководил игрой так долго и так умело. Гроб поставили на старинный ирландский стол, принадлежавший лучшему другу Лайлы и очень скоро исчезнувший под грудами цветов. Как только тренера устроили должным образом, гроб для короткой молитвы обступила семья. Затем толпа начала выстраиваться в очередь для прощания.
Людская вереница тянулась по беговой дорожке и уходила на дорогу, где бампер к бамперу стояла бесконечная очередь машин, приехавших к полю «Рейкфилд».
Чтобы набраться храбрости, Нили пришлось трижды объехать вокруг дома. На дорожке стояла машина. Кэмерон. Когда он постучал в дверь, волнуясь почти так же, как в первый раз, обед давно закончился. Как будто ему опять пятнадцать, он только что получил права и, сбрив юношеский пушок, с двадцаткой в кармане приехал на родительской машине забрать Кэмерон на их первое настоящее свидание.
Как сто лет назад.
Дверь открыла миссис Лэйн. Как и всегда, только на этот раз она не узнала Нили.
— Добрый вечер, — мягко сказала миссис Лэйн, по-прежнему красивая, утонченная и не желающая стареть.
— Миссис Лэйн, это я, Нили Крэншоу.
И только он это сказал — она узнала его.
— Ах да… Нили, как твои дела?
Догадавшись, что в их доме очень-очень долго не называли этого имени, Нили замялся, не зная, как его примут. Но Лэйны всегда были людьми вежливыми, образованными лучше других в Мессине и чуть более зажиточными. Если бы Лэйны питали к Нили плохие чувства, они не показали бы этого. Во всяком случае, родители.
— У меня все отлично, — сказал он.
— Зайдешь к нам?
Миссис Лэйн распахнула перед Нили дверь, но приглашение выглядело не совсем искренним.
— Спасибо, зайду, конечно.
Войдя, он обвел глазами прихожую.
— Миссис Лэйн, у вас дома красиво, как и прежде.
— Спасибо. Если хочешь, я подам чаю.
— Нет, благодарю. Вообще-то я надеялся увидеть Кэмерон. Она здесь?
— Да.
— Хочу сказать ей несколько слов.
— Мне очень жаль вашего тренера Рейка. Знаю, как он много значил для вас, мальчиков.
— Да, мэм.
Нили покрутил головой, прислушиваясь к голосам, доносящимся из дальних комнат.
— Пойду искать Кэмерон, — сказала миссис Лэйн и исчезла.
Нили ждал и ждал… В конце концов он повернулся к большому овальному окошку во входной двери и замер, вглядываясь в темную улицу.
Потом услышал сзади шаги и знакомый голос.
— Здравствуй, Нили, — сказала Кэмерон.
Он обернулся, и какое-то время они молча смотрели друг на друга. В первую секунду слова не шли. Нили зачем-то пожал плечами и неловко проговорил:
— Просто я ехал мимо. Зайду, думаю, поздороваюсь. Много лет прошло.
— Ну да.
Теперь Нили в полной мере чувствовал тяжесть прошлой ошибки.
Кэмерон выглядела намного лучше, чем в школе. Зачесанные назад и собранные в конский хвост густые рыжеватые волосы. Красиво подведенные очень синие глаза. На Кэмерон были чересчур просторный свитер и джинсы в обтяжку, ясно говорившие о том, что она держит себя в форме.
Он оценил.
— Ты отлично выглядишь, — сказал Нили.
— Ты тоже.
— Может, поговорим?
— О чем?
— О жизни, любви, футболе. Судя по всему, мы едва ли увидимся еще раз. Есть кое-что, что я хочу сказать.
Кэмерон открыла дверь на улицу. Нили прошел через широкое крыльцо. Когда они опустились на ступени, Кэмерон села насколько возможно дальше. Молчание длилось минут пять.
— Я виделся с Натом. Он говорил, ты живешь в Чикаго. Счастливый брак и две маленькие дочери.
— Правда.
— За кем ты замужем?
— За Джеком.
— Джек — он кто?
— Джек Сирайт.
— Откуда он?
— Мы встретились недалеко от Вашингтона. В округе Колумбия. Я там работала после колледжа.
— Сколько лет девочкам?
— Пять и три.
— Чем занимается Джек?
— Рогаликами.
— Рогаликами?
— Да. Такие круглые… У нас в Мессине не было рогаликов.