— Мы занимаемся поисками твоей сестры, — сказал Филя. — Если тебе на нее плевать, ты можешь идти. Но предупреждаю сразу — это будем очко не в твою пользу.
— Какое еще очко? — недовольно буркнул Артур. — И почему вы мне угрожаете? Вы ищете мою сестру — ну так и ищите себе на здоровье. Я-то тут при чем?
Филя усмехнулся:
— Вот об этом я и хочу с тобой поговорить. Пойдем-ка попьем кофейку.
Артур нахмурился и посмотрел на Филю из-под белесых бровей.
— Никуда я с вами не пойду, — сказал он. — А если еще раз тронете меня — позову милицию.
Филе стала надоедать эта пустая болтовня, поэтому он перешел к крутым мерам.
— Зови, — коротко и строго сказал Филя, затем взял Артура за запястье и, больно сжав сильными, тренированными пальцами, потащил блондинчика к кафетерию.
В кафетерии Филя так же действовал без всяких проволочек. Он просто положил на стол диктофон, всучил Артуру наушники и нажал на кнопку пуска.
Нескольких минут прослушивания хватило, чтобы Артур перестал упираться и заговорил.
— Сволочь, — коротко и злобно сказал Артур. Опасливо глянул на Филю и добавил: — Это я не про вас, про Максимовича. Никогда не думал, что он может расколоться. Как вы это сделали? Держали у его виска пистолет?
— Что вы, — улыбнулся Филя. — Пистолеты нам ни к чему. Вежливость — главное оружие детектива. Мы просто вежливо попросили, и он все нам рассказал.
— Подонок, — процедил сквозь зубы Артур. — Ну если вы все знаете, то я-то зачем вам нужен?
Филя откинулся на спинку стула и весело посмотрел на Артура.
— Забавно рассуждаете, — сказал он. — Если не поняли, вы — преступник. А преступление ваше называется мошенничеством, и за него полагается срок. Это если не брать в расчет похищение девушки.
— Верку никто не похищал, — возразил Артур. — Она сама согласилась ехать, так что это вы мне не пришьете. А что касается всего остального… — Артур наклонился к Филе и понизил голос: — Если б вы хотели меня арестовать — арестовали бы сразу. А раз я все еще на свободе, значит, вы что-то от меня хотите. Остается узнать — что?
Филя молчал.
— Деньги? — предположил Артур. Но вгляделся в лицо Фили и покачал головой: — Нет, деньги вы не возьмете. Но тогда что?
— Ваш отец похищен, — сказал Филя. — Я хочу знать, причастны ли вы и к этому?
По белому лицу Артура пробежала судорога.
— Вы полагаете, что я имею к этому отношение? — спросил он.
— А разве нет?
Артур покачал головой:
— Нет. Я не настолько подл, чтобы участвовать в похищении собственного отца.
— Однако похитить собственную сестру принципы вам не помешали, — заметил Филя.
— Это было не похищение. — Щеки Артура слегка порозовели. — Это был розыгрыш! Да-да, розыгрыш!
— Да бросьте вы, — поморщился Филя. — Вам не кажется, что наш разговор какой-то… дурацкий? Подумайте, это ведь ваш отец! Он вроде бы не сделал вам ничего плохого, а?
— Мой отец? — Артур тихо засмеялся. — Откуда вы это знаете?
— Что?
— Откуда вы знаете, что Сергей Михайлович Акишин — мой отец? Вы что, делали ДНК-анализ?
Филя смущенно молчал, не зная, что сказать.
— Молчите, — с сарказмом в голосе констатировал Артур. — Ну вот и молчите, раз не знаете! Моя мать — шлюха. Да-да, шлюха. Удивлены, что я так о собственной матери? Пожили бы в этом дурдоме с мое, перестали бы удивляться. Уверен, моя мамаша и сама не помнит, со сколькими мужиками переспала за свою жизнь. Кстати, не удивлюсь, если отца похитили с ее подачи. Какой-нибудь очередной ее любовник захотел избавиться от конкурента, а моя мамаша этому поспособствовала. — Артур провел ладонью по глазам, словно смахивал с лица невидимую паутину. Посмотрел на Филю и злобно усмехнулся. — Ну что вы на меня так смотрите? Откуда вам знать, что я чувствую? Или вы думаете, что я вообще ничего не чувствую, как эти скоты?
— Какие скоты? — негромко спросил Филя.
В голубых глазах Артура засверкали белые молнии.
— Грув, например! — с необычайной злостью в голосе сказал он. — Он ведь меня ненавидит. Он думает, что я мусор, отброс. Он думает, что во мне нет ничего человеческого. Да он вообще не считает меня человеком.
— Это он вам так сказал? — спросил Филя.
Артур устало опустил голову. Потеребил пальцами оборки скатерти, посмотрел на Филю и мрачно усмехнулся:
— Сказал, сказал… Он-то хоть сказал, а вот остальные… Думаете, Максимович так не считает? Считает! Все так считают.
— А вы не слишком мнительны? — негромко поинтересовался Филя.
— Мнителен? Если бы! Вы знаете, как называют меня ребята из университетской группы? Нет? Наци — вот как! А еще — Гитлерюгенд! И все это за глаза. Им всем не нравится моя рожа. Они все думают, что я не человек, а зверь, только вслух об этом не говорят. Грув хоть не скрывает.
— По-моему, вы слишком нагнетаете, — заметил Филя.
Артур нетерпеливо дернул уголком рта:
— Чушь! Ничего я не нагнетаю! Они все меня ненавидят. Они не знают, в каком свинарнике мне приходится жить.
— Да, но… начал было Филя, но Артур не дал ему договорить.
— Короче, хотите меня арестовать — арестовывайте, — сказал он равнодушным голосом. — А нет, так идите к черту. Если хотите найти моего отца, советую вам повнимательней последить за моей матерью. А теперь извините, мне пора идти.
Артур поднялся из-за стола, повернулся и, не прощаясь, направился к выходу.
Филя внимательно посмотрел Артуру вслед, но останавливать не стал.
9
Слежка за этой женщиной не доставляла Филе никакого удовольствия. Он вообще не любил следить за женщинами, в этом было что-то постыдное, что-то от подглядывания. Да еще Сева Голованов все время подливал масла в огонь.
— Здорово, вуайерист! — приветствовал он Филю при каждом звонке. — Как идет наблюдение? Уже увидел что-нибудь возбуждающее?
— Дурак ты, Голованов, — сердито отвечал Филя. — И уши у тебя холодные. Еще раз подколешь, брошу эту работу, к чертям собачьим, и пойду в бар.
— Только попробуй, — весело грозил Филе старший опер. — Останешься у меня без гонорара.
К вечеру к Агееву присоединился Денис Грязнов, и Сева Голованов, повинуясь субординации, стал вести себя не столь вызывающим образом.
Денис Грязнов и Филя Агеев сидели в машине у ресторана «Китайский император» почти на самой окраине Москвы. В руках у Дениса был фотоаппарат с телескопическим объективом. Окно ресторана, у которого сидела Татьяна Олеговна Акишина, было ярко освещено, тогда как на улице совсем уже стемнело.