— Поэтому так усиленно меня в нее подталкиваете?
Бигль рассмеялся:
— Брось, Джонни. Зарабатывать деньги своими мозгами — это лучше, чем дрочить на монитор.
Джон понял, что Бигль имеет в виду «Анархию», из-за которой и случился весь этот сыр-бор.
— Ты талантливый парень, Джон, — продолжил мистер Бигль. — Удивляюсь, как это я тебя до сих пор не мог разглядеть. Я-то считал, что ты обыкновенная посредственность.
— Значит, вы признаете, что ошиблись, когда выгнали меня? — спросил Джон и так крепко сжал трубку пальцами, что побелели суставы.
— Интересный вопрос, Джонни… Если тебя это утешит, то да, признаю. Теперь ты доволен?
— Не очень, — сказал Джон. — Вы хотите взять меня обратно в штат?
— Нет, малыш, — весело отозвался Бигль. — У меня для тебя есть работка поинтересней! В твоем возрасте пора заниматься настоящими делами. И зарабатывать настоящие деньги, а не те жалкие гроши, которые ты получал у меня в фирме.
С тех пор у Джона началась новая жизнь. Мистер Бигль давал Джонни задания, а он их исполнял — аккуратно и в срок. Платил мистер Бигль тоже аккуратно, но в сравнении с тем, что получал он сам, деньги, заплаченные Джонни, были жалкими крохами с барского стола. Сознавать это было невыносимо, но Джон, стиснув зубы, продолжал неблагодарную работу.
Мистера Бигля он вскоре бросил. Зачем делиться деньгами с кретином, который сам по себе — ноль без палочки? Нет, лучше класть «честно заработанные деньги» себе в карман. Бигль попробовал припугнуть Джона, но Джон, обзаведшийся к этому времени кое-какими деньгами и связями, нанял троих крепких парней, и в тот же день мистера Бигля увезли в больницу с тяжелой черепно-мозговой травмой.
А Джон стал действовать самостоятельно.
Свою первую грандиозную аферу Джон провернул в 1990 году. Через подставных лиц он разместил в нескольких английских банках ценные бумаги одной известной американской фирмы. Бумаги были искусно подделаны, и поэтому до того, как его разоблачили, Джон сорвал солидный куш. За короткий срок Джон превратился в обеспеченного человека, а затем и в богатого. Разумеется, это не могло не огорчить Скотленд-Ярд. В 1992 году его обвинили в мошенничестве и приговорили к двум годам лишения свободы.
Отец Джона на суд не приехал. В интервью телевизионщикам он заявил, что отказывается от такого сына — вора и убийцы. Джон не особенно переживал, за последние несколько лет он практически забыл об отце, а если и вспоминал, то с брезгливостью и яростью.
В тюрьме Джон не испытывал особенных неудобств. Он привык к аскетичной жизни. К тому же после нескольких недель отсидки его назначили служащим тюремной библиотеки и допустили к компьютеру.
Как ни долго тянулись два года, но в конце концов они прошли. Выйдя на свободу, Джон продолжил свою деятельность в сфере «размещения иностранных инвестиций на родине». На этот раз он действовал хитрее и изворотливей. Джон разработал компьютерную программу, при помощи которой можно было снимать крупные суммы с банковских счетов. Он решил заняться подделкой крупной партии электронных карт известной французской телефонной компании.
Ирония судьбы состояла в том, что эта телефонная компания сама сделала Джону заказ на изготовление карт. К нему обратились как к одному из лучших специалистов по современным технологиям. Заказ был выполнен в рекордно короткий срок. Электронные карты по оплате телефонных разговоров соответствовали мировым стандартам и обладали надежной системой защиты. Однако деньги с них не всегда поступали на счета телефонной компании. Часть сумм бесследно исчезала.
В конце концов сумма недостачи достигла в целом пятнадцати миллионов долларов.
На этот раз правоохранительные органы Франции взялись за компьютерные фокусы мистера Джона Ватсона серьезно. Его приговорили к пяти годам лишения свободы. Однако Джон, подав апелляцию, вышел на свободу под крупный залог.
Вскоре «подсудимый Ватсон» бесследно исчез. Вместо него на свет появился свободный человек Дэвид Флин. А Ватсона объявили в международный розыск.
Прибыв в Москву, Флин был очень осторожен. Квартира, в которую он привозил Веру, была не единственной. Дэвид снял еще несколько квартир, в каждой из которых останавливался не больше чем на неделю.
Ухаживая за Верой, Флин продолжал свою деятельность по «экспроприации экспроприаторов». И пока английское и французское правосудие разыскивало его в Латинской Америке, он продолжал «кидать» как англичан, так и французов из самого сердца России.
Никто, абсолютно никто из земных существ не догадывался, что, помимо очаровывания Веры Акишиной, в Москве у него была и другая, менее благородная, но не менее насущная цель.
4
Вера и Стас сидели в студенческом кафетерии. Перед каждым из них стояла чашка кофе. Стас на свой кофе даже не смотрел, а Вера рассеянно покручивала чашку на блюдце.
Лицо Стаса было бледным и напряженным. Вера, наоборот, выглядела прекрасно. Она была очень красива в этот день тонкое лицо, длинные светлые волосы, плавные, аристократичные движения.
Глядя на нее, Стас вдруг испытал острое, щемящее чувство боли. Он вдруг понял (впервые в жизни), что он и эта девушка абсолютно разные, что слеплены из разного теста, что у них нет и не может быть ничего общего. И что вообще непонятно, как, каким образом и С какой целью судьба свела их вместе.
Пауза затянулась. Вера не собиралась нарушать напряженную тишину, поэтому Стас решился заговорить.
— Г-где ты была? — спросил он подрагивающим, слегка взвинченным голосом.
— Тебе это будет неинтересно, — апатично ответила Вера.
— Что за г-глупости ты говоришь? Как это мне будет н-неинтересно? Ты ведь моя девушка.
Вера лениво пожала плечами (говорить на эту тему ей совсем не хотелось):
— Ну и что? Сегодня твоя девушка я, завтра — какая-нибудь другая…
Тоцкий удивленно на нее уставился:
— На что ты н-намекаешь?
— Ни на что. Просто это жизнь, Стас. Люди встречаются и расстаются. И ничего страшного из-за этого не происходит.
— Ты что, думаешь, что я не волновался? Да я м-места себе не находил! Знаешь, как я в-волновался?
Вера усмехнулась. Стас вдруг показался ей ужасно скучным и занудливым.
— Ну и как? — спросила она.
— Да я… — Тоцкий осекся. Он явно не знал, что сказать дальше.
Вера равнодушно ждала, пока он соберется с мыслями и силами.
— Да я даже в м-милицию хотел пойти! — выдохнул наконец Стас. — Я хотел потребовать, чтобы они искали т-тебя! Но твой отец запретил мне. Он с-сказал, что м-милиция только помешает. И что п-похитители могут рассердиться и п-причинить тебе боль.
«Боль», — подумала Вера. Она вспомнила веселые лица Грува и Максимовича, вспомнила, с каким жадным интересом они обсуждали новые идеи Веры, и слова Тоцкого показались ей чудовищно глупыми и бессмысленными.