— Вы молодец, — почти искренне сказал Визирь. — Держитесь, признаете ошибки, способны искать компромиссы… — ему пришлось мгновенно поправиться: — Пока они не идут вразрез с совестью.

Визирь прошел к столу, достал коньяк.

— Будете?

Писатель кивнул.

Посланник Власти аккуратно и понемногу наполнил три бокала. Писатель выпил первым — то ли был предельно доверчив, то ли понимал — нет нужды Хайретдинову травить его в собственном кабинете. Пока нет.

— Будем на «ты»?

— Как угодно.

Визирь жестом пригласил его и Шедченко к камину. Там уже стояли три кресла, маленький столик. Коньяк он захватил с собой, все остальное было приготовлено заранее. Писатель сел, вытянув к огню ноги в грязных ботинках. Засмеялся:

— Огонь в камине, хороший коньяк, мелко нарезанный лимончик… Беседа с умными людьми… Такая душевная атмосфера. Не хочется уходить.

— А это и необязательно, — Визирь плеснул еще коньяка. — Но если вы боитесь разнежиться в тепле, утратить бдительность… так пойдемте общаться в сад. Там холодно, грязно, дождь накрапывает.

— Нет, зачем же, — писатель крутил в руках бокал, глядел в огонь. — Начинайте. Расскажите мне, чего вы хотите от мира. И почему я должен быть с вами.

— Долгий выйдет рассказ.

— А мы разве торопимся?

10

У них еще оставались деньги. Немного, тысяч десять у Виза, тысяч тридцать у Кирилла, но пока их это не беспокоило. Они взяли по здоровенному гамбургеру в киоске у метро «Краснопресненская» и по стакану горячего кофе. Почему-то не оказалось сахара, но было так холодно, что кофе все равно казался вкусным. Потом Виз догадался купить батончик «Марса», и они честно разломили его пополам.

— Может, сходим в зоопарк? — то ли всерьез, то ли нет, предложил Визитер.

— Зачем?

— Надо же где-то поболтаться, пока все прояснится.

Кирилл дожевывал шоколадку, размышляя. На улице было неуютно и опасно. Какой-нибудь милиционер мог вспомнить его фотографию. В метро — тот же риск, да и не хотелось лезть под землю. Наверное, это теперь навсегда.

Страх перед узкими переходами, потоком людей — где так легко почувствовать себя в безопасности, и так просто убедиться, что это ошибка. Страх перед выстрелами, мечущимися между стен, перед искаженными ужасом, безумными лицами. Визитера, когда они спасались бегством, едва не затоптали — Аркадий Львович буквально выхватил его из толпы, прижал к стене, дал отдышаться.

— Пойдем, — согласился Кирилл.

Плата за вход была символической. Пятьсот рублей за ребенка. И людей было много, несмотря на погоду. Жаль только, что многих зверей уже перевели в закрытые помещения, на зиму. Они постояли у вольера с медведями, недолго, было что-то неприятное в этих зверях… обманчивая покорность и затаенная свирепость. Как в людях, наверное.

И все таки это было здорово. Человек не зря придумал зоопарки. Может быть, цирки придумал зря — Кирилл никогда не понимал этого искусства, ему становилось грустно от напряженных улыбок гимнастов и натужной веселости клоунов, а при виде знаменитого дрессировщика с вымуштрованными кошечками его брала злость. Глупо устраивать представления, где все зрители считают своим долгом смеяться. Зоопарки — честнее. Решетка — как граница.

Мы — не звери.

Звери — не мы.

— Давай волков посмотрим, — предложил Виз.

Но вначале они потолкались у вольера с тиграми. Те дремали в каменном гроте, им явно не хотелось выбираться под дождь. Лишь временами один из зверей поднимал веки, окидывал людей за оградой хищными желтыми глазами и продолжал дремать. Он не собирался признавать плен. Его поймали, его отгородили от добычи, но он оставался зверем, честным и безжалостным убийцей. Попрошайничать — удел медведей, обезьян и людей.

Тигр всегда оставался тигром.

Кирилл хотел посмотреть, сколько зверей в вольере и сколько им лет, но таблички нигде не нашел. Наверное, снял какой-нибудь коллекционер. Кирилл знал одного такого собирателя — у того вся комната была увешана жестяными, пластиковыми, деревянными табличками. «Работает лазер!», «Осторожно, мины!», «Экстрасенс международной категории»… Может быть, и табличке «Амурские тигры» нашлось место.

Они двинулись дальше. Взяли по порции мороженого. У Виза деньги кончились, расплачивался Кирилл. Было около двух, значит, писатель уже у Хайретдинова. Кирилл надеялся, что они договорятся.

Это было бы здорово — получить такого союзника. Хотя бы на время избавиться от страха. Политиков всегда охраняют, а Хайретдинов еще и бизнесмен. У него, конечно, куча телохранителей. Здоровые, крепкие парни с автоматами, скупо улыбающиеся — как в американских фильмах, и всегда побеждающие врагов. Ни его, ни Виза такие не обидят. Живет Хайретдинов где-то за городом, вокруг дома, конечно, большой сад. Там даже дождь идет по-другому. Может быть, есть собака, свирепая, боевая. Кирилл очень любил собак и не понимал, как можно их бояться. Даже питбулей — не виноваты же они, что такие уродливые.

Идущих следом подростков он заметил не сразу. Как-то отложилось в голове, что бояться надо лишь одного человека — парня с глазами цвета осеннего неба.

А это были их ровесники, ну, чуть постарше. Трое, расхлябанные, в изодранных «для красоты» джинсах. Их так и хотелось назвать «шпаной»… про себя, конечно. Они тоже были хищниками, пусть и не такого калибра, как тигры. Трое подрастающих шакалов, уже пробующих зубы.

— Виз, — шепнул Кирилл. Визитер обернулся, потом глянул на него. В глазах мелькнул испуг — отражение того страха, что коснулся Кирилла. Парни ускорили шаг. Может быть они и не собирались вначале приставать к ним. Но теперь заметили страх, и мальчишки-близнецы превратились в добычу. Легкую добычу — слишком чистенький и интеллигентный вид был у них.

Как назло, рядом никого не было. Они шли между пустыми птичьими вольерами, огромными, с каменными горками внутри, надежно отгородившими их от посетителей.

— Эй! — крикнул один из подростков. — Стойте!

Другой быстро, воровато оглянулся, проверяя, не идет ли кто следом.

Бежать они не стали — это уже было поздно. Только разожгло бы азарт в шакалах.

Говорят, когда жертва пыталась спастись бегством, ее плоть пьянит хищника.

— Деньги, и проваливайте, — быстро сказал тот паренек, что велел им остановиться. — Быстро.

Он даже не угрожал, просто отдавал команды. И никакой ненависти к ним не испытывал. Так, подвернулись два чистеньких и хрупких пацанчика. На пиво и сигареты хватит. Почему бы не воспользоваться?