— Ты можешь уйти, — предложил Шедченко.
— Я срок тянуть не хочу!
— Так уходи.
Семен отвел глаза. Его научили многому… и как защищать клиента, и как действовать в опасных ситуациях, и как оказывать первую помощь.
Но вряд ли кому-то приходило в голову, что охраняемый объект с автоматическим оружием в руках бросится в погоню за нападавшими.
— Николай Иванович, вы с ума сошли…
— Куда бы ты бежал на его месте?
Семен пожал плечами.
— Не знаю… к востоку. Да не найти нам его! Либо он сам сдохнет, либо уже ушел!
— Я должен убедиться.
— Вы ведь знали, что будет нападение, — зло сказал Семен. — Знали!
— Да. И не только о нападении знал. Этот человек убил твоего начальника и водителя. Побоище в метро — тоже его работа. Я его не упущу.
— Николай Иванович, — помолчав, сказал телохранитель. — Вам дышать не больно?
— Нет, ребра целы. Хороший броник. Пойдем, Семен.
Конечно, Визард оставил мальчишек не так уж близко от Посланника Тьмы. Он шел быстро, он знал, куда идти — то, что было заложено в нем, взрывалось, пропитывало плоть, и больше не нужна была ночь, чтобы ощутить направление.
Ночь и так уже нависла над миром, ей больше не страшен был солнечный свет.
Как странно. Даже в самые древние времена, когда его Знание было слабой искрой, в которую мало кто верил, в отшельничьих кельях и подземельях алхимиков, превращая вопреки всем законам природы свинец в золото, делая стекло — гибким, а огонь — холодным, он не чувствовал себя столь беспомощным, как в этом времени.
Времени, когда знание было повсюду. Доступное, щедрое, бесконечное. Бери и пользуйся. Расширяй границы. Дай формулу любому чуду.
Знание стало доступным… и перестало быть силой.
Это время верило лишь в добрую тьму.
И добрая тьма пришла.
Вначале он увидел Анну. Девушка стояла спиной к нему, глядя на землю. В блеклом бесформенном пальто, сама какая-то скомканная, серая, несчастная. И все-таки он не почувствовал жалости.
Каждый в ответе за то, что приходит в мир сквозь лабиринт его души.
Аркадий Львович шел, особенно и не скрываясь. Ни к чему. Посланница Добра занята своей работой — раздачей милосердия.
Илья Карамазов полулежал на земле, опираясь на локти. Смотрел в глаза Марии. Не в трансе слепой веры — его Сила достаточно велика, чтобы защитить своего Посланника. Они просто общались — пока ладони Марии скользили над его телом, закрывая рану, восполняя потерянную кровь, исцеляя.
ЕЕ ДОБРОТА БЕСПРЕДЕЛЬНА…
Визарду надо было подойти метра на три-четыре. Для полной гарантии. Куда лучше были бы обычные пули… куда надежнее.
Анна повернулась. Вскрикнула, смешно всплеснула руками, схватила Марию за плечо.
Визард остановился, подняв пистолет. Лицо Марии оставалось спокойным, лишь Карамазов усмехнулся, оскалился, шаря рукой по слежавшейся листве.
Но его пистолет был слишком далеко.
— Почему ты не с нами, старик? — спросила Мария, поднимаясь.
Посланник Знания не ответил.
— Приди к нам, — Мария сделала шаг в его сторону. — Я даю тебе руку, Визард. Я не отвергаю никого, ты видишь. Почему ты не с нами?
— Потому что ты никого не отвергаешь.
— Каждый заслуживает прощения. Каждый достоин любви, — Мария шла к нему, словно не замечая нацеленного ствола. — Кто ты, чтобы отвергнуть брата своего?
— Он не мой брат. Мой брат убит… его рукой.
— И на твоих руках есть кровь. Но пришло время прощения. Стань чище, Визард. Прости врага своего, как я прощаю тебя. Обними его.
Карамазов засмеялся, вставая. Окровавленная, пробитая рука киллера двигалась легко и свободно.
— Эй, старик! Ты хорошо себя вел! Я готов тебя обнять.
— А я — нет, — Визард нажал на спуск.
До Марии оставалось метра два, не больше. Ствол пистолета расцвел бледным выхлопом, струей газа, ударившей Посланницу Добра в лицо. Анна закричала, тонко, истошно, бросаясь к ним.
Визард, задержав дыхание, отступил на шаг.
Мария качнула опаленными ресницами.
— Старик, у тебя даже оружия нет… настоящего. Эта отрава… — она засмеялась. — Сам не вдохни.
Карамазов нагнулся, поднимая с земли пистолет. Спросил:
— Мария, убить его?
— Подожди, брат. Каждый имеет право ошибаться, — она не отводила взгляда от лица Визарда. — Почему все вы не верите мне? Почему отвергаете прощение и любовь? Ты ведь болен, старик. Это наследство от твоего Прототипа. Но я могу спасти тебя. Ты проживешь еще долгие годы. Веришь?
Он выстрелил второй раз. Уже зная, что это безнадежно. Но сам процесс выстрела приносил секундное облегчение, миг надежды, когда пистолет вздрагивал в руке, и в глазах Посланницы Добра отражалось блеклое пламя.
— Убей его, — шагнув в сторону сказала Мария. — Убей его, брат!
Шедченко увидел их всех, увидел в тот миг, когда Карамазов прицелился в старика. Старик, конечно, был Визардом, Посланником Знания.
Женщин он не забыл бы и на смертном ложе.
Он выстрелил в Илью, на миг поразившись, как свободно двигался киллер. Полноте, да был ли он вообще ранен?
Пули прошли мимо. Нет, прав был Визирь… не годился он для активной работы. Прошло то время, когда майор Шедченко убивал своими руками.
Карамазов среагировал мгновенно. Сместился в сторону, за дерево, скорчился там, оценивая обстановку. Шедченко упал на землю. Рядом залег Семен, выставив руку с пистолетом, пытаясь прицелиться в киллера. Не с его пшикалкой ближнего боя вести эту партизанскую перестрелку… но пусть, пусть хоть пошумит, создаст видимость огня.
Мария продолжала стоять, глядя на Визарда. Кажется, она говорила. Ей что же, наплевать на свинец? Медленно, как в томительном кошмарном сне, Шедченко прицелился в нее, и, уже понимая, что занизил прицел, нажал на курок.
Визард смотрел, как целится в него Карамазов. Вот и все. Рана на руке слабо полыхнула болью, словно решила познакомить все тело с тем, что ему предстоит.
Откуда-то сбоку ударили выстрелы. Короткая очередь… и Карамазов прыгнул, прижался к стволу дерева, мгновенно утрачивая всякий интерес к Визарду. Лицо Марии вздрогнуло — так морщится человек от досадной, но мелкой помехи.