— Я никогда с этим не смирюсь.

— А я уже смирилась. Пожалуйста, не надо все усложнять, и так тяжело. Просто уходи.

— Скажи мне, что ты меня не любишь, — сказал он, гипнотизируя ее своим низким, захватывающим дух, голосом, — и я уйду.

Она глубоко вздохнула и собрала остатки самообладания.

— Я не люблю тебя.

Он пристально посмотрел на нее в поисках трещин в ее обороне, как будто его желания могло быть достаточно, чтобы заставить ее передумать.

Она выдержала его взгляд.

— Надеюсь, Салли, тебе не придется пожалеть о том, что ты сказала, — наконец, произнес он.

Когда человек не может оставаться наедине со своими мыслями, и боится задуматься о завтрашнем дне, существует только одно средство — загрузить себя работой до такой степени, чтобы ночью валиться в кровать практически в коматозном состоянии. Видимо, именно так можно объяснить то, что в середине сентября, в половине третьего ночи, Джейку понадобилось некоторое время, чтобы понять, что разбудивший его звон шел не от будильника, это звонил телефон.

— Алло? — невнятно буркнул он, проводя рукой по волосам.

Звонили из полиции. На одном из его складов случился пожар.

Дни были ужасными, ночи еще хуже. Она приходила домой такая уставшая, что быстро готовила что-нибудь легкое на ужин, к девяти часам уже забиралась в постель и тут же засыпала. Потом она просыпалась около часа ночи с мыслями о Джейке и не могла уснуть до четырех, иногда до пяти часов утра.

Как-то раз ночью, в середине сентября, всего за два дня до открытия приюта, она обдумывала, не выключить ли телевизор и не отправиться ли наверх, как черно-белый фильм вдруг прервался и на экране возник репортер с микрофоном в руке.

На заднем фоне творился хаос. Территория была забита пожарными и полицейскими машинами, фургонами «Скорой помощи». Позади, языки пламени лизали крышу здания. Люди бежали в разные стороны как сумасшедшие, либо собирались в объятые ужасом группы. В ночи ревели сирены, заглушая слова репортера.

Впрочем, ей не требовалось слышать, что он говорил. Она узнала место, а то, что происходило, не нуждалось в комментариях. Один из складов, недавно приобретенных корпорацией Харрингтона, растворялся в дыму. Она также узнала человека слева и девушку, которую он крепко держал и изо всех сил старался успокоить.

С тяжелым чувством Салли догадалась, почему девушка — уже не беременная — вела себя как безумная, и почему мужчина смотрел на горящее здание с таким беспокойством. Ее охватил ужас, какой ей никогда прежде не приходилось испытывать.

Она совершенно не помнила, как оказалась в машине и сколько времени гнала по пустынным в этот час улицам. Она ощущала только жуткое, удушающее чувство страха того, что может обнаружить, добравшись до места.

Девушку она нашла сразу. Бедняжка билась в истерике, ею занимались врачи «Скорой помощи».

— Ее зовут Лайза, — сказал Салли водитель. Он кивнул головой в сторону здания в огне. — Она и другие подростки жили здесь несколько месяцев. Наверное, развели костер, чтобы ночью было теплее, но устроили его слишком близко от штабеля сухого дерева. Проснулись, увидели, что все в дыму, и успели выскочить. Только вот несчастье, у нее ребенок, маленький мальчик. В панике она решила, что ее подруга подхватила его. А малыш все еще где-то там.

Этого Салли и боялась.

— Но ведь кто-то пошел туда за ним, правда? Они ведь не стоят здесь без дела?

И тут она узнала, что даже самая скверная ситуация может стать еще хуже.

— Да, один действительно прыгнул туда. Ненормальный, хозяин этого места, протаранил заграждение и бросился внутрь.

— Вы хотите сказать — Джейк Харрингтон? — спросила она, не узнав собственный голос. — И никто не пытался его остановить?

— Никто не смог. Он был как обезумевшее дикое животное.

У нее вырвался отчаянный, гневный вскрик. Человек посмотрел на нее с сочувствием.

— Вы так переменились в лице. Кто-нибудь из ваших знакомых?

— Знакомый, — еле выговорила она и взмахнула руками, колени ослабели.

— Боже! — Он успел ее поймать, прежде чем она приземлилась. — Лучше посидите в машине с мамашей, и будем ждать новостей.

— Нет, мне нужно быть там, когда он выйдет, — прошептала она, ее глаза искали знакомое, любимое лицо.

— Посмотрите на себя, — ворчал водитель. — Ваш наряд не подходит для такой ночи, как эта. На вас даже и обуви нормальной нет.

Его беспокойство было справедливо, но Салли отключилась от него. Находясь в плену своего собственного кошмара, она слышала только свой голос, вернувшийся, чтобы снова потрясти ее. Он повторялся эхом в ее опустевшем мозгу.

Можешь сгореть в аду, мне наплевать… сгореть в аду…

Глава двенадцатая

Она нашла одеяло. Завернулась в него вместе с убитой горем девушкой, они прижались друг к другу, два чужих человека, оказавшиеся рядом в бездонной яме безнадежности. Обе молились в голос о том, чтобы случилось чудо, чтобы и малыш, и взрослый мужчина, рискующий своей жизнью ради него, остались живы.

Время отмерялось ударами сердца — непрекращающаяся гонка бесконечными кругами, подгоняемая уничтожающими словами, которые Салли ему наговорила. Ни одно из них не было правдой, они были нужны, только чтобы причинить боль.

Тебе не терпится избавиться от этих навязчивых детей, заполонивших твой бесценный склад… считай, что счет сравнялся, и убирайся… между нами все кончено…

И самая отвратительная ложь: я не люблю тебя!

— Я не хотела, Джейк! — шептала она. — Я всегда буду тебя любить. Пожалуйста, вернись, я тебе все скажу… докажу…

В толпе раздался крик. Боясь узнать, в чем дело, и боясь оставаться в безвестности, она обхватила девушку, почти силой вытащила ее из машины и подошла к водителю.

— Из здания кого-то вынесли, — сказал он.

Кого-то?

Она бросилась было вперед, горя желанием все выяснить, но водитель успел ее схватить.

— Ты только будешь мешать, — объяснил он, — останься здесь, пусть специалисты делают свою работу. Мы совсем скоро узнаем, как обстоят дела.

— Это мой ребенок? — жалобно спросила Лайза. — Они нашли моего мальчика?

— Будем надеяться, дорогая, — ответила Салли. И хотя она вытягивала шею и напрягала глаза, чтобы разглядеть, что там происходит, все, что она увидела, так это санитара «Скорой помощи», бегущего к машине. Только когда он подбежал поближе и стал слышен плач ребенка, она поняла, что у него в руках маленький сверток.

Он залез в машину, завернул ребенка в одеяло и надел ему на худенькое личико кислородную маску.

— Тебе повезло, — сообщил он рыдающей матери. — Кажется, с ним все хорошо. Ожогов нет, только пара царапин и синяков. Он лежал на полу, и это его спасло, чем ниже, тем меньше вероятности задохнуться от дыма. Но нам придется его проверить, чтобы точно убедиться. Прыгай в машину, милая. Прокатимся.