— Не трудно, Салли. Но что заставило вас передумать и поехать обратно, хотя погода не улучшилась? Достаточно было выглянуть наружу, чтобы понять, садиться за руль — опасно.
— Я же сказала. Нам здесь не понравилась… публика.
Амбал в татуировках снова подошел к ним.
— А где же твоя подружка? — поинтересовался он, и большая кружка пива прокатилась через весь стол к Салли. — Нашим, ребятам она очень нравится. Уж она-то, умеет повеселиться.
— Знаешь, есть такая пословица, — оборвал его Джейк, прежде чем Салли успела что-либо ответить. Впрочем, после того как ее выдали с головой, она вообще была не в состоянии придумать что-либо правдоподобное. — Третий — лишний.
Малый ухмыльнулся.
— Я не собираюсь лезть к твоей кошечке, пижон. Только здесь много парней, которые быстренько вырвут ее из твоих рук.
— Мне кажется, — прошептала Салли с отчаянием в голосе, как только этот мужлан неуклюжей походкой двинулся за начос, — меня сейчас стошнит.
Джейк опрокинул в себя половину кружки пива.
— Так всегда случается с теми, кто пытается скрыть правду, попадаются на своем же вранье. Брось свои выдумки, и тебе самой сразу станет легче.
— Да уж, стоило бы, чтоб ты знал! — закричала она с горячностью. — А если тебе так, чертовски, необходимо докопаться до правды, вот, получи для начала. Я не знаю, почему мальчик, которого я знала прежде, превратился в такую беспощадную машину, но точно знаю, что мне не нравится человек, которым ты стал.
Ему самому это не очень нравилось. Запугивать женщину — любую женщину — было не в его стиле. Он вернулся домой не затем, чтобы продолжать военные действия. Он искал мира.
Джейк подавил в сердце жалость к ней и сказал:
— Не могу сказать, что и я в восхищении от тебя. Я надеялся, что ты повзрослела и перестала пользоваться недостойными лазейками из ситуаций, в которые попадаешь.
Она подняла свою кружку, и на секунду ему показалось, что она вот-вот плеснет этим пивом ему в лицо, но в последний момент она поставила ее обратно и выпалила:
— Это возмутительно, и я не собираюсь опускаться до уровня компании, в которой мне пришлось оказаться. Какой бы я ни была, я никогда, никогда не лгала тебе!
— Никогда, Салли? Ни разу? Даже ради моего спокойствия?
Она уже собиралась было ответить, но осеклась, словно ей помешала какая-то мысль. Ее глаза стали еще больше и наполнились слезами.
Ему захотелось вытереть эти слезы, обнять ее и сказать, что он не прав; он не хотел ворошить далекое прошлое, потому что оно не имело сейчас никакого значения. Но Джейк решил отбросить неутешительные мысли и осушил кружку.
— Понятия не имею, кого ты покрываешь, Салли, — сказал он, — но, чтобы доказать тебе, что я не совсем бессердечный, давай договоримся. Вместо того, чтобы загонять тебя в угол и заставлять выдавать чужие секреты, которые ты так тщательно оберегаешь, я сам расскажу тебе, как все произошло в ту ночь, когда умерла Пенелопа. От тебя требуется всего лишь сказать, на правильном я пути или нет. Если ты согласна, то обещаю впредь, после сегодняшнего вечера, никогда не поднимать эту тему вновь.
Она упрямо не поднимала глаз, и Джейк отметил, что ее всю трясло.
— Я дам тебе время подумать, — предложил он, поднялся из-за стола и взял в руки палку, — но не затягивай, вернусь через несколько минут.
Он прошел через танцевальную площадку мимо извивающихся друг против друга пар, чувствуя, что она не спускает с него глаз. В дверном проеме покачивался мальчик на вид лет восемнадцати с отсутствующим взглядом и болезненной бледностью на лице.
Было видно, что ему очень плохо.
— Эй, парень! — Джейк поймал его как раз вовремя, не дав ему упасть лицом на грязный пол, и направил к заднему ходу. — Стоит немного подышать свежим воздухом.
Снег перестал падать, и на небе выступили звезды. Ряды сосен, окаймлявших парковку, белели в темноте как привидения. Джейк прислонил парнишку к стене и стал снегом растирать ему лицо. Бедный мальчик только судорожно вдыхал воздух и дрожал всем телом. Вдруг он нагнулся вперед, и его вырвало.
— Полегчало? — спросил Джейк.
— Да, кажется.
— Как тебя зовут?
Тот вытер рукой рот.
— Эрик.
— Сколько тебе лет? Тебе уже разрешается ходить по барам, Эрик?
— Нет, — жалобно простонал тот, приваливаясь к стене.
— Я так и думал. Ты живешь далеко отсюда?
— Там, вниз по дороге. Около мили.
Джейк взвесил варианты. И своих собственных проблем по горло, не хватало еще чужих. С другой стороны, одна миля — не расстояние. Он вернется раньше, чем Салли начнет беспокоиться по поводу его отсутствия.
Джейк застегнул молнию на куртке и выудил из кармана ключи от машины.
— Пойдем, — сказал он. — Я тебя отвезу.
Она заметила бы этого человека раньше, если бы не была глубоко погружена в размышления. Когда она поняла, что стала объектом его внимания, он уже плюхнулся на скамью рядом с ней и положил ей на плечи свою потную руку.
— Ищешь компанию, малышка?
— Нет, — ответила она, уклоняясь от его тяжелого дыхания. — Я здесь не одна.
Он повертел головой вправо, влево, затем с пьяным гоготаньем заглянул под стол.
— Неправда. Сдается мне, ты здесь скучаешь и ждешь, чтобы Сид тебя развеселил.
— Нет-нет! Я с… другом. Он отошел…
Вот только куда он запропастился?
— Отлить?
Сид фыркнул и потянулся к ее нетронутому пиву.
В отвращении она вжалась в угол кабинки, как можно дальше от него, даже не пытаясь скрыть, охватившее ее, омерзение.
Большая ошибка! И без того злобные, близко посаженные глаза Сида, угрожающе сузились.
— В чем дело, крошка? Думаешь, слишком хороша для такого жеребца, как я?
— Нет, конечно, нет, — произнесла она, отворачиваясь. — Я уверена, что вы очень милый человек.
— Поверь на слово. — Он взял ее за подбородок, повернул к себе и заставил смотреть в глаза. Его рука легла ей на колено и начала медленно задирать юбку. — Будь умницей с Сидом, так будет лучше.
О боже! Куда пропал Джейк?
Пальцы Сида скользили у нее под юбкой, поднимались выше колена. Кто-то сменил музыку, Нэнси Клайн пела песню «Безумие».
Как в тему! Беспомощная, Салли истерически захохотала.
— Так-то лучше, крошка! Веди себя хорошо, и я покажу тебе, на что способен.
Салли так разнервничалась, что едва дышала, и тут ей в голову пришла идея.
— Давай потанцуем, — предложила она, молясь, чтобы голос не выдал ее ужаса.