— Боишься?
Он вдруг почувствовал нарастающую веселую злость. От их с Наташкой лояльности могла зависеть судьба всемогущего Вана!
— Нет-нет-нет, — покачал головой Ухо. — Не обольщайся, Берест. Страх тут ни при чем. Мне-то как раз бояться нечего. Я занимаю в Союзе достаточно высокое положение. А вот вы здесь пока никто. Так что воспринимай мои слова не как угрозу, а как дружеский совет. Если ты или твоя подруга вякнете где-нибудь, что Ван — это бывший хэд, вас затопчут.
— Даже так? — Борис поднял брови. — Что-то не верится…
Ухо вздохнул:
— И напрасно. Видишь ли, Берест, я многое сделал для диких. За очень короткое время я изменил их мир и даже мысли в их голове. Я сумел объединить их и заставил почувствовать свою силу. Из загнанной дичи я создал уверенных в себе и в своем праве охотников. И я для них сейчас почти святой. Они верны мне. Они любому готовы порвать за меня глотку. Даже если бы на моем лице вдруг появилась хэдхан-терская татуировка, никто бы все равно не поверил вам, что раньше я был хэдом. Это во-первых. А во-вторых…
Ухо снова улыбался им:
— Прежде чем в чем-то обвинять меня, подумай о своем прошлом, Берест.
Борис насупился:
— Вообще-то у меня на лице тоже нет татуировок.
— Нет, — согласился Ухо. — Но мое слово в Союзе значит больше, чем твое. И если я скажу, что ты ловил тресов, мои люди разглядят на тебе даже несуществующие хэдхантерские метки. А хэдов здесь очень не любят. Здесь считается, что хэд как мент, бывшим не бывает. И кстати…
Ухо повернулся к молчавшей все это время Наташке.
— У хэдовской су… пардон, не дергайся, Берест, у хэдовской подружки тоже могут возникнуть большие неприятности. В общем, я вас предупредил. И если соглашение между нами достигнуто…
Ухо, не моргая, смотрел на них.
— Достигнуто?
— Достигнуто, — буркнул Борис.
То, что сказал Ухо, скорее всего, было правдой. Трезво взвесив все «за» и «против», Борис решил заключить соглашение с вожаком дикарского Союза и не ворошить прошлое. А собственно, что им еще оставалось. Альтернатива-то была неутешительной.
— Достигнуто?
Теперь Ухо сверлил глазами Наташку.
— Да, — ответила она. Правильно ответила. Впрочем, чернявая всегда была сообразительной девочкой.
Ухо удовлетворенно кивнул.
— Тогда поговорим о другом. — Он перевел взгляд на Бориса. — Когда Дед сообщил мне о некоем Бересте, прибившемся к его людям, я сразу подумал, а не тот ли это Берест, который…
— Чего ты хочешь, Ухо? — перебил его Борис.
— Услышать подробный рассказ из первых уст, — сразу, без заминки ответил тот.
— Рассказ о чем?
— О том, как вам удалось выбраться из Ставродара и не попасть в тресовозку.
— А как это удалось тебе? — вскинула голову Наташка. Кажется, ее задевал тот факт, что кроме них спастись сумел кто-то еще.
Ухо пожал плечами:
— Ну, хорошо, я расскажу первым.
На его губах застыла кривая улыбка. Бывший хэдхантерский сержант вспоминал:
— Когда началась заварушка, я, на свое счастье, сидел в бэтре.
— Ты не пошел в колизей вместе со всеми? — удивился Борис. — Не смотрел бои?
— Странно. Стольник был в колизее. Да и остальные члены их группы тоже были там.
— Вообще-то я на бои эти насмотрелся — выше крыши, — хмыкнул Ухо. — Мы, считай, после каждого рейда на них смотрели.
Борис тихонько скрежетнул зубами. Ну да, если после каждого рейда хэды продавали колизейским новых гладиаторов, как продали его, то неудивительно. Поставщикам бойцовского мяса обеспечен льготный проход на трибуны. Спецконтрамарочка… — В тот день выпало мое дежурство, — продолжал Ухо.
— Какое еще дежурство? — не понял Борис.
— Технику со снарягой без присмотра не бросишь. Кто-то должен за ней присматривать. Ставродар все-таки не хутор. Помноголюднее будет. Был…
Борис вспомнил вавилонское столпотворение на улицах мегаполиса и толпы на колизейских трибунах. Да уж, помноголюднее — не то слово.
— В общем, я и пара моих ребят охраняли машины. Когда над колизеем появились вертушки с федеральными опознавательными знаками и на улицах началась стрельба, я сообразил, что делать. А вот мои парни не успели. Попали под газовые гранаты и шприц-ампулы.
— Ну а ты? Что делал ты?
— Вовремя надел противогаз, закрыл люки БТР, завел мотор и рванул по самому короткому пути из города.
— И тебя не расстреляли? — Борису вспомнился подбитый бронетранспортер возле колизея. Не всем так повезло, как Уху.
— Хэды-федералы в первую очередь уничтожали тех, кто сопротивлялся. Прочих оставляли на потом. Для тресовозок. Я не сопротивлялся.
«Ну да, — подумал Борис, — ты просто удирал».
— Сопротивляться было бесполезно. — Ухо словно угадал его мысли.
— И тебе удалось покинуть город? — вмешалась Наташка. В ее голосе послышалось сомнение.
— У хэдхантеров быстрая и мощная техника, Девочка, если ты не заметила, — усмехнулся Ухо. — И я знаю Ставродар как свои пять пальцев. Пока вокруг царила неразбериха, я выжимал из машины все, что можно. Гнал на максимальной скорости. А если что-то загораживало путь…
«Или кто-то», — подумал Борис, но промолчал.
— Короче, меня спасла скорость. Я прорвался на окраину до того, как выезды из города были блокированы. Федералы как раз добивали гарнизоны внешних блокпостов. Наверное, поэтому я и сумел проскочить. На меня просто никто не стал отвлекаться. В Ставродаре было много легкой добычи. Так какой смысл гоняться за одиноким БТР?
«Наверное, действительно никакого», — мысленно согласился Борис. Путь к спасению для Уха оказался короче, быстрее и проще, чем у них. Хотя насчет проще это все-таки большой вопрос. Сержант вырвался из города потому лишь, что не растерялся, не испугался и не усомнился. Не тормозил, короче, ни в прямом, ни в переносном смысле, а пер напролом.
— И что было дальше? — спросила Наташка.
Ухо вздохнул:
— Я ехал, пока в баках оставалось топливо. Потом добавил из запасных канистр и ехал снова. Потом прикупал горючку в хуторах, до которых еще не добрались столичные хэды и которые на тот момент пребывали в счастливом неведении. Говорил хуторянам, что отстал и догоняю свою группу.
О том, что он хоть кого-то предупредил по пути о надвигающейся опасности, Ухо не упомянул. Ну да, когда спасаешь свою шкуру, о подобных «мелочах» не задумываешься.
— Потом бросил машину, снял форму и шел пешком. За буферкой примкнул к одному из кланов. Сказал, что сбежал из тресовозки. Стал советником вождя. Потом — вожаком клана.