Ну, сказанул, Ухо! Хотя… Хотя, наверное, в чем-то сравнение это имеет право на существование.
— А трупожоры не столь зависимы от наших продовольственных запасов, — продолжал Ухо. — Они способны сами добывать себе пропитание. Ну, ты знаешь как.
Борис знал. Он сам чуть не воспользовался этим простым и незамысловатым способом. Тогда, на берегу реки…
— Поэтому трупожорами трудно управлять. Поэтому они представляют угрозу Союзу. Поэтому их нужно уничтожить. Поэтому следует не попустительствовать людоедству, а искоренять его всеми доступными способами.
Поэтому… И соображения морали тут ни при чем. Вот в чем кроется истинная причина непримиримого отношения к каннибалам. Она несколько отличается от тех причин, о которых говорил Корень. Да чего там! Она сильно от них отличается.
— Но вернемся к хэдам, — продолжил Ухо. — Наша главная задача — забрать у них самое ценное.
— Это я уже понял, — кивнул Борис. — Головы.
— Нет, Берест, ты не понял. Когда я говорю о самом ценном для хэдов, я имею в виду не их головы, а то, ради чего они рискуют своими головами. Убийства пятнистых сами по себе не очень эффективны. Страх и террор — мера временная. Полумера, я бы сказал так. Тут ведь какое дело получается. Если замочить одного хэда и до смерти запугать еще девятерых, им на смену пришлют новый непуганый десяток. И так будет продолжаться до тех пор, покуда существует трес-трафик. Высокие цены на тресов покроют любые издержки и любые жертвы хэдхантерской корпорации. Но вот если поступление живого товара из окрестностей Ставродара прекратится, хэдам попросту нечего будет здесь делать. Отсюда вывод: не пропускать трес-караваны…
— Топить и жечь тресовозки?
— И топить, и жечь, и взрывать, и все остальное, — не моргнув глазом, ответил Ухо. — И не только тресовозки. Следует уничтожать всякого, кто не желает к нам примкнуть, а значит, рано или поздно обречен надеть трес-ошейник.
— Кто не с нами — тот против нас, да? — Можно сказать и так. А можно — иначе. Мы в некотором роде очищаем человеческое общество от отбросов.
— Даже так? — усмехнулся Борис.
— Конечно. Расплодившиеся каннибалы…
— Стоп-стоп-стоп! А не вы ли сами их плодите, уничтожая кланы, не согласные с политикой Союза, и оставляя после них неприкаянных одиночек, которым удается спастись и которым приходится как-то выживать?
— Одиночки из уничтоженных кланов всегда могут примкнуть к Союзу и стать его членами.
— Всегда ли? — с сомнением переспросил Борис. — Вообще-то, насколько мне известно, не у всех есть такая возможность. Во-первых, полноправное членство в Союзе стоит не одну хэдхантерскую голову. А во-вторых… Балласт ведь вам не нужен? Вам нужны только крепкие, здоровые и умелые бойцы. И, главное, послушные во всем.
— Мы выполняем благородную миссию, значит, имеем право выбора!
Борис покачал головой. Интересно, а сам-то Ухо верит в то, о чем сейчас говорит? Раньше сержант избегал столь пафосных слов. Но то было раньше. И то был простой хэдхантерский сержант.
— А добивать своих раненых на охоте — это тоже благородная миссия?
Ухо поджал губы. Надо же, обиделся! Неужто всерьез?
— Все, что мы делаем, укрепляет Союз и ослабляет позиции хэдов.
Укрепляет Союз? Борис внимательно посмотрел в глаза собеседнику. А может быть, Ухо на самом деле уже сейчас всерьез задумывается о будущем? О том будущем, которое наступит после ухода хэдхантеров. Если на освободившемся пространстве останется только одна реальная сила — Союз, то бывший сержант сможет построить здесь если не свою империю, то крепкое такое добротное княжество. И станет единоличным его правителем. А что, совсем даже неплохо! Человек власти должен смотреть далеко вперед и заранее устранять помехи на пути к еще большей власти.
Но даже если дело обстоит именно так, разве Ухо в этом признается? Нет, не сейчас. Пока он говорил о другом.
— Не будет живого товара — не станет и охотников за ним, — говорил Ухо.
— Ну да, — поморщился Борис. — Дикие убивают диких, чтобы изгнать хэдов.
— Мы убиваем тресов. Уже попавших в тресовозки или потенциально готовых туда попасть. И хэдов мы, кстати, убиваем тоже. Не забывай об этом, Берест.
— Ну, насколько я понимаю, их вы не столько убиваете, сколько добываете.
— Как и они нас, — пожал плечами Ухо. — Это взаимно. И они, и мы теперь одновременно и охотники, и дичь. Но разве это хуже, чем то, что было раньше?
Борис пожал плечами. Честно говоря, он не знал. Он запутался. Сейчас по большому счету его интересовал только один вопрос:
— Что ты сделаешь с нами, Ухо?
Какую роль отведут им с Наташкой? Роль охотников или роль дичи?
— Пока не знаю, — признался Ухо. — Это будет зависеть от того, что вы расскажете о себе. Итак… Я, кажется, ответил на все вопросы? Теперь ваша очередь отвечать. Как вы выбрались из Ставродара? Я слушаю. Говорите.
А собственно, почему бы и нет?
— Рассказывать-то особенно не о чем, — начал Борис. — У нас все было не так лихо и красиво, как у тебя. Мы со Стольником спустились в городской Коллектор.
— Взводный был с вами? — удивленно перебил Ухо.
— Недолго. Пока я его не пристрелил.
Их взгляды пересеклись.
— Ясно, — кивнул Ухо. — Продолжай, Берест. Итак, вы спустились в Коллектор и…
— И выплыли на Волне в чужом гробу.
Ухо недоверчиво прищурился.
— Потом просто плыли вниз по течению, — продолжал Борис. — Потом отсиживались на зачищенном хэдами хуторе. Вот и вся история.
— Хм. — Бывший сержант нахмурился. — Нельзя сказать, что она звучит очень правдоподобно.
— Как и твои приключения.
— С моими-то приключениями как раз все понятно. Но чтобы сбежать из города через Коллектор… — Не договорив, Ухо о чем-то задумался.
— Было нелегко, — согласился Борис. От одного воспоминания о болтанке, пережитой в Коллекторе, его мутило до сих пор.
— Нелегко?! Раньше я считал, что это невозможно.
В голосе Уха прозвучали нотки недоверия. Похоже, он еще не решил до конца, говорят ли ему правду или лгут.
— Если хорошо знаешь Коллектор и если уже имеешь опыт бегства через него, невозможное становится возможным, — заговорила Наташка.
Ухо долго и внимательно смотрел на нее.
— Вот оно что… Ты?
Похоже, он вспомнил. И то, что Наташка была трéской. И то, что она работала в Коллекторе. И то, что чернявая однажды уже совершила удачный побег из Ставродара.
— Я.
А вот теперь, кажется, Ухо им поверил.