— Пароль? — едва расслышал Борис его шепот.
Ага, теперь понятно. Второй часовой должен был остановиться на определенном рубеже, чтобы не попасть под «дружественную» стрелу.
— Коршун-четыре, — прошелестело из темноты.
Надо же, какие сложности! Мало того что коршун — это в подземелье-то! — так еще и четыре. Не три, не пять…
— Проходи, — разрешил арбалетчик.
Снова послышался топот. В нос ударила острая бензиновая вонь. Потом из тоннеля выбежал человек. Щуплый, невысокий. Встрепанный, вспотевший — сразу видно, что бежал долго и быстро. На морде — противогазная маска. Понятно — боится надышаться бензином. Под мышкой на ремне через плечо — небольшая перевернутая вверх дном канистра с коротким шлангом вместо крышки. Шланг болтался позади словно обрубок хвоста. Из шланга капало…
Парень снял с себя канистру. Судя по всему, не очень тяжелую. Уже не тяжелую. Выдернул из горлышка затычку со шлангом. Взболтнул. Выплеснул в тоннель остатки горючки. Борис обратил внимание, что во мраке тоннеля бензиновая смесь действительно практически не отличается от черных водяных луж.
Беглец-часовой тем временем аккуратно — чтобы не загремела — поставил канистру на пол накопителя. И лишь после этого глухо выдохнул из-под противогаза:
— Идут. Видел свет в тоннеле.
— Тебя засекли? — спросил арбалетчик.
— Не знаю. Но идут медленно. Осторожничают. Пары бензина быстро заполняли накопитель.
Прежде чем выбираться наверх, Борис еще раз заглянул в черную трубу. На миг ему показалось… Нет, не показалось — точно: далеко-далеко в глубине прямого тоннеля блеснул слабый фонарный отсвет.
— Топает кто-то, — процедил сквозь зубы часовой с арбалетами. Значит, тоже заметил. — Ладно, топайте-топайте, суки.
Как только они поднялись из колодца, их обступили вооруженные люди с встревоженными лицами.
— Ну? — сразу насел Хорек.
— Идут, — ответил первый часовой.
— Идут-идут, сто пудов, — заверил второй. — Скоро под нами будут.
Колодец привалили сбитой крышкой. Подперли сверху бетонной плитой.
— А может, это наши? — неуверенно спросил кто-то. — Может, дозор с блокпоста возвращается?
— Начальник заставы задумался.
— Жалко будет, если так, — пробормотал он. — Столько горючки зря изведем.
Борис только покачал головой. Какие контрасты, однако: хэды из кожи вон лезут, лишь бы добыть живого раба-треса. А у диких горючка для огненного заслона ценится больше, чем человеческая жизнь.
— Ладно, сунутся в накопитель — проверим, кто такие, — сказал Хорек. — Всем молчать.
Наступила гробовая тишина. Склонившись над ливневкой, дикие прислушивались к слабому шуму, Доносившемуся из-под земли.
Уже можно было различить звуки приближающихся шагов. Кто-то, хлюпая по бензиновым лужам, подошел к накопителю. «Точно в противогазах идут, — подумал Борис. — Без противогазов давно бы уже надышались, попадали и глюки ловили».
— Пароль? — выкрикнул Хорек.
В ответ — хлопок пневматики. Громкий, видимо, усиленный эхом тоннеля. О решетку ливневого стока что-то звякнуло. Шприц-ампула? Борис не разобрал.
Но в любом случае это был не верный пароль.
— Гады! — Начальник заставы отшатнулся от решетки.
А в накопитель из выходного тоннеля уже влетела газовая граната.
В сизых клубах показалась первая пятнистая фигура. Вторая, третья… Очертания — размытые, смутные. В плотном газовом тумане и полумраке накопителя ничего не разобрать. Только пятна камуфляжа.
Хэды выбегали один за другим, как привязанные. Судя по всему, надеялись проскочить опасный участок с ходу. Зря надеялись…
— Отойти от колодца! — приказал Хорек. — Огонь!
Эту команду его подчиненные исполнили буквально. В данном случае «Огонь!» означало огонь. В самом прямом смысле этого слова.
Щелчок зажигалки. Язычки пламени, вспыхнувшие на конце пластикового шланга, обмазанного горючим раствором. Струя бензиново-масляной смеси, выплеснувшейся под сильным напором. Яркая вспышка. Упругое ревущее пламя.
Самодельный огнемет диких в одно мгновение залил им весь накопитель и заплюнул изрядную порцию в выходной тоннель. В черной трубе полыхнула разлитая горючка. Взорвалась канистра, оставленная внизу часовыми. Наружу рванулся плотный сгусток пламени. Борису на миг показалось даже, что взбухающий плазменный шар приподнял придавленную бетонным блоком крышку. Из отверстий ливневки высоко вверх — до второго-третьего этажа — взметнулась огненная корона. Еще выше поднялся густой черный дым. Но узкая решетка оказалась слишком тесной для бушующего под землей пламени.
Огонь опал и ушел в Коллектор. В тоннель, по стенкам и полу которого была разбрызгана питающая пламя смесь. Воздушная тяга утянула туда все, как в печную трубу.
Несколько мгновений сквозь решетку ливневки Борис еще видел, как в огненном аду мечутся горящие человеческие фигуры. Из-под земли доносились приглушенные противогазными масками крики. Вопли хэдов сливались в один пронзительный отчаянный вопль. Словно кричало и стенало само пламя, запертое в подземелье.
Потом в сплошной огненной завесе не стало видно ничего. И ничего не стало слышно. Только треск и рев пламени.
Огонь стихать никак не желал. Внизу горело все: пол, стены, потолок. Плавилось и сильно чадило пластиковое покрытие накопителя и тоннеля. Самодельный напалм, приготовленный дикими, не только мгновенно воспламенялся, но и не гас долгое время. Очень Долгое.
Снизу поднимался чудовищный жар. От едкого черного дыма, пробивавшегося из-под раскаленной ливневой решетки, резало глаза. Явственно ощущался запах горелой плоти, ткани, резины и пластика.
Вне всякого сомнения, вражеский отряд был уничтожен. И смерть хэдхантеров оказалась ужасной. Бойцы Хорька молча стояли вокруг дымящегося колодца, словно вокруг погребального костра.
— «Ушастой валюты» там теперь не раздобыть, — с сожалением проговорил Корень. — Все погорело Столько хэдовских голов пропало!
«Ну да, — подумал Борис, — у кого что болит…»
— Зато теперь пятнистые в Коллектор не сунутся, — заметил Шило. — По крайней мере, до ближайшей Волны.
— Теперь они поверху пойдут, — сказал Дед.
И он не ошибся.
Небольшая юркая вертушка вынырнула из-за крыш высоток, когда языки пламени еще плясали над решеткой ливневого стока.
— Во-о-оздух! — заорал кто-то.
Застава бросилась от колодца врассыпную. Бойцы спешили укрыться на подготовленных позициях. Но — поздно.
Их уже обнаружили. Начиналось воздушное сафари. Вертушка открыла огонь. Пока, правда, хэды стреляли только нелеталкой.