…Проснулась я от странных, протяжных стонов, то сникающих до сиплого дыхания, то нарастающих в звучании почти до крика, гулкого, напористого, однообразного. Я чуть приоткрыла глаза и по легкому, туманному, едва рассеивающему мрак свету убедилась, что кто-то включил ночник. Я пошевелилась. Звуки на миг прекратились, но лишь на несколько секунд, чтобы потом зазвучать с новой силой…
Я окончательно разлепила глаза и немного повернула на подушке голову, чтобы разглядеть, кто это меня тревожит среди ночи звуками, сильно смахивающими на стоны из дешевой порнухи. Я оказалась права.
На ковре – в отведенной мне комнате, черт побери! – сплелись два обнаженных тела. Торчала чья-то волосатая задница с татуировкой на копчике и левой ягодице, дергались две пары сплетенных смуглых ног, и на секунду в не до конца проснувшемся мозгу мелькнула абсурдная мысль, что это очередная проверка со стороны Хала и Маминова, но тут же я проснулась окончательно и поняла, что никакого отношения к хозяину дома эти двое не имеют. Парочка хрюкала и пыхтела так басовито, что я тотчас же поняла: передо мной двое мужчин.
– Черт побери, – пробормотала я и только тут заметила, что эти двое – не единственные, кто мешал мне спать. В кресле у противоположной стены белело еще одно тело, освещенное лишь слабыми отблесками ночника. Это была девушка, причем совершенно голая, и сидела она в максимально бесстыдной позе, одну ногу закинув на подлокотник кресла, вторую тоже отведя в сторону до упора. Ее голова была запрокинута назад, а правая рука с тонким золотым браслетом, ярко отсвечивающим в рассеянном свете ночника, находилась между ног, двигаясь пружинисто и плавно. С губ девушки периодически срывалось нежное бульканье, вплетаясь в басовитый мужской дуэт на ковре.
На полу у ног девушки валялся маленький одноразовый шприц-«инсулинка», точно такой же находился в стоящей на полу у входа в комнату пепельнице. Я некоторое время понаблюдала за троицей, немыслимым образом не замечающей меня.
Один из молодых людей вскоре оторвался от своего партнера и, чиркая своим фундаментальным, находящимся, как говорится, в состоянии стояния органом по ковру, пополз к девушке и уткнулся лицом ей между ног. Бесстыдность и нелепость ситуации была такая, что я даже не знала, что делать.
– Граждане, – решительно сказала я, швыряя плед на пол, – вы думаете, со стороны это выглядит забавно? Я такого даже в зоопарке не видела.
Реакция нулевая. Девушка, увлеченная своими ощущениями, даже не шелохнулась, а ее партнер просто физически не смог бы мне ответить, благо его язык был задействован на полную катушку. Лишь третий сделал какое-то колебательное движение головой, подобное тому, что встречается у рахитичных младенцев с непомерно большой черепной коробкой и шеей, похожей на стебелек цветка.
Поняв, что от обдолбанной наркотой и впавшей в сексуальный столбняк братии ответа ждать не приходится, я направилась к выходу, благо после «проверок» Хала и его шефа спала одетой.
– Вы, очевидно, Марина? – задала я вопрос, носивший определенно риторический характер. – Ну конечно! – поспешила определиться я с мнением. – А это, очевидно, ваши друзья?
И я вышла из комнаты с твердым намерением потребовать от Маминова немедленно вжиться в ситуацию и принять по этому поводу надлежащие меры.
Откровенно говоря, я не знала, где именно находится спальня банкира. Мне бы найти Хала, и все. Не самой же в самом деле растаскивать это секс-пиршество, да еще и с участием сестры моего нанимателя. Представляю, что сказал бы Родион, если бы только знал, какие роскошные сцены предоставляют тут в мое распоряжение. Верно, он просто потер бы в затылке и передернул бы плечами: дескать, это вне моей компетенции.
Размышляя таким образом, я прошла по слабо освещенному коридору.
В конце коридора была только одна дверь – точно такая же, как и в отведенной мне комнате: большая, лаково отсвечивающая в рассеянном полумраке, темно-коричневая с изящной, под золото ручкой. Я повернула эту ручку и плавно открыла дверь. Первое, что мне бросилось в глаза, – это огромное ложе, на котором поместились бы человек десять, весьма завлекающе освещенное красноватым рассеянным светом. Но вот красный на моих глазах трансформировался в лимонно-желтый, потом сорвался до слепяще-белого и начал медленно потухать. Через пять секунд полумрак разогнал легкий сиреневый отсвет, медленно перешедший в фиолетово-синий. Да, Маминовы любят эти компьютерные эффекты. По крайней мере старательно внедряют их в интерьер своего нового дома.
Из электронного блока, висевшего над кроватью и обеспечивающего это световое сопровождение, зазвучала мягкая, ласкающая, определенно ориентированная на возбуждение чувственности музыка. Но, несмотря на эти райские условия, ложе было пусто. Зато из соседнего помещения, очевидно, смежного со спальней и не имевшего выхода в коридор, раздавались характерные, негромкие, сухие хлопки.
Я легко узнала эти хлопки. Трудно не узнать. Это были выстрелы из пистолета.
Я прошла через всю спальню к полуприкрытой белой двери, сквозь щель между ней и косяком просачивалась полоса яркого света.
Осторожно приоткрыв ее, я заглянула в помещение и невольно широко раскрыла глаза.
Это был тренажерный зал. У зеркальных стен стояло несколько тренажеров «Kettler», а посреди комнаты стояла молодая женщина в ночной рубашке с пневматическим пистолетом в руках и сажала пулю за пулей в щит на стене. В этом случае был интересен не сам факт стрельбы, а то, во что стреляла эта дама.
… А мишенью для этого милого стрелка служил фотопортрет Алексея Павловича Маминова в натуральную величину. Причем выполнено было изображение в цвете и столь высококлассно, что мало чем отличалось от оригинала.
А в женщине я узнала Лену, жену Маминова. Она тотчас же увидела меня в зеркалах и, резко обернувшись, наставила на меня дуло пневматического пистолета.
– Ты кто такая… ш-шалава, м-мать твою? – грубо спросила она, медленно приближаясь. – Отвечай, сука, а то шлепну, как последнюю тварь!
Ее бледное лицо с проступавшими там и сям красными пятнами, лихорадочно поблескивающие глаза, а главное, недвусмысленный запах изо рта тотчас убедили меня, что Елена изрядно пьяна.
– Че, этот козел приволок какую-то блядину? – продолжала она развивать плодотворную тему. – Что, у него еще стоит? А то я давно уже сомневаюсь, умеет ли он трахать еще что-либо, кроме мозгов!
– Вы все неправильно оценили, – спокойно произнесла я, медленно, почти незаметно для глаза приближаясь к Елене, – я нанята вашим мужем для совершенно иных целей.
Она тряхнула перепутанными волосами и придвинулась еще на два шага.
– Это какие еще цели? – громко пробормотала она. – Еще, может, скажешь, что ты его н-новая секретарша или… т-телохранитель!
При этих словах она разразилась резким, неприятным хохотом, не переставая держать меня на мушке.
– Вот видите, вы сами определили, Елена Леонидовна, – произнесла я, – да вы просто не узнали меня. Я Мария Якимова, мы познакомились с вами в загородном доме вашего отца, Леонида Ильича.