В шатре тем временем стало тихо необычайно. Александр снова угрюмо взирал на Бурцева:
— Продолжай… Говоришь, не насылал морока-то?
— Нет. Никому морочить голову я тут не собирался. То, что видел ты, князь, увидит и любой другой. Пусть попробует кто-нибудь из твоей свиты. Я ведь не мог заготовить заклинания для всех сразу. Я и понятия не имел, кто будет сидеть сейчас рядом с тобой.
— А ведь верно… — Ярославич обвел взглядом соратников. — Ну, кто смелый?
Первым заглянуть в «магические кристаллы» решился Савва. Ничего страшного с ним не стряслось. Разве что переменился в лице княжий оруженосец, как громом пораженный, да перекрестился спешно. Остальной народ был заинтригован. Потянулись руки. Бинокль пошел гулять по лавкам. Охи, вздохи, восклицания… Громче всех дивился несдержанный молодший брат князя. Дольше всех гитлеровскую оптику вертел в руках княжеский писарь. Озадаченный не на шутку, он в глубокой задумчивости передал бинокль соседу.
Бурцеву оставалось лишь надеяться, что полезную трофейную вещицу здесь не разобьют. Не разбили. Даже вернули. И уставились со всех сторон, ожидая дальнейших объяснений. А что объяснять-то.
— Здесь магии нет, — развел он руками. Как-то даже виновато вышло — будто оправдывался…
Бояре и военачальники боялись кашлянуть. Князь молчал, прислушиваясь к своим мыслям. Зато шевельнулся задумчивый писарь в монашеском одеянии:
— Позволь слово молвить, княже.
— Говори, Данила, — разрешил Александр. — Всегда рад твоему мудрому совету.
— Я думаю, это возможно — то, что речет Василий. Наверное, опытным стеклодувам под силу создать подобную вещицу. Но только очень опытным. И искуснейшим из искуснейших в своем ремесле.
— В самом деле?
— Видел я однажды заморские диковинки, что привезли на торг венецианские купцы. Так вот, был среди них и стеклянный глаз для тех, кому очи на склоне лет не так верно служат, как в молодости. Этот прозрачный кусочек стекла, изогнутый особым образом, действительно увеличивает и приближает, если смотреть через него. Не так сильно, конечно, как эта штука, но все-таки… И создан был тот стеклянный глаз не колдовством, а ремеслом.
— Хорошо. — Александр снова повернулся к Бурцеву: — А твоя самоходная телега и невидимые стрелы тоже без колдовства сотворены?
— Тоже.
— А железный змей и гигантская птица, о которых рассказывал Юлдус?
— И они тоже. На самом деле, княже, нет ни драконов, ни невидимых стрел. Есть лишь человеческий разум и человеческие руки. А они способны на многое и без помощи колдовства творят как прекрасные вещи, так и вещи ужасные. Самоходные телеги и смертоносные птицы — тоже творение человеческих рук. Это всего лишь куча железа. Машины… ну, как осадные пороки или колесницы. И самострел, извергающий гром и пускающий невидимые стрелы, — такое же оружие, как луки или арбалеты. Более совершенное, но, по сути, — железка железкой.
Александр Ярославич все еще смотрел недоверчиво.
— Как без магии можно сдвинуть с места самоходную телегу или поганого железного змея? Как поднять в воздух плюющуюся огнем птицу? Как пустить в цель стрелу, которую не видно?
Бурцев взмок. Быстро и доходчиво описать князю тринадцатого века принцип действия двигателя внутреннего сгорания, рассказать об огнестрельном оружии двадцатого века, да в придачу популярно изложить законы аэродинамики и баллистики — задачка не из легких.
— Это сложно объяснить, княже…
— Так объясни просто.
Он попробовал:
— Самоходные телеги и железных драконов двигает сгорающая внутри нефтяная смесь, вроде той, что татары используют в своих огненных зарядах для осадных пороков. Невидимые же стрелы на самом деле вполне видимы и осязаемы. Просто они слишком маленькие — меньше наконечника стрелы — и летят очень быстро. А в цель их бросает взрыв порохового зелья. Он тоже известен татарам.
Александр глянул на Арапшу:
— Что скажешь, иптэш?
Арапша кивнул. Кочевник понимал по-русски и, как оказалось, неплохо говорил:
— Скажу, что думаю, отважный коназ. Огненная смесь сжигает целые города. Громовой порошок взрывает самые прочные стены. И лишь извечному небу-отцу Тенгри и всемогущей земле-матери Этуген ведомо, как еще можно использовать эту мощь. Возможно, тебе говорят вещи, близкие к истине.
Татарский военачальник замолчал. И Александр задал самый правильный в такой ситуации вопрос:
— Ты сможешь построить для меня железного змея или смастерить громовой самострел, Василь?
Бурцев покачал головой:
— Для этого нужны особые знания и умения, и большие мастерские, и много искуснейших ремесленников. У меня всего этого нет.
— А у ливонцев, значит, есть? — нахмурился Ярославич.
— И у ливонцев тоже нет. А вот у их союзников…
— Шведы? Датчане?
— Я имею в виду новых союзников, княже.
— Новых? — князь хмыкнул. — Ну да, доносили мне лазутчики, будто в ливонских землях ходят слухи о некоем небесном воинстве. Да только воинства того мои люди не видели и считают это выдумкой бискупов германских, чтоб страх в наши сердца вселить.
— Ошибаются твои лазутчики, княже. У крестоносцев действительно появился опасный и могущественный союзник.
— И откуда же он такой взялся, позволь узнать?
Бурцев пожал плечами:
— Из СС. Если, конечно, это о чем-нибудь говорит тебе, князь.
Александр задумался.
— Хм, никогда не слышал о таких землях. А ты, Данила?
Монах-писарь только развел руками.
— Видишь, Василий, даже мой ученый книгочей Данила, которому, уж поверь, известно многое, в затруднении. Выходит, ты знаешь больше его?
— Просто я был… Я жил несколько ближе к СС, чем мудрый Данила.
«Во временном смысле, разумеется», — добавил он про себя.
— Что ж, ладно, странник Василий! — князь порывисто встал. Поднялись и остальные. — Пойдем, покажешь, на что способна самоходная телега небесного воинства. Потом решим, что делать с тобой и твоими друзьями.
Демонстрация состоялась тут же — у княжеского шатра. Сюда уже стянулась приличная толпа из свободного, не занятого обустройством и охраной лагеря народа. Люди пялились на самоходную телегу, глядели на чужаков. В первых рядах Бурцев заметил Бурангула и Дмитрия. Юлдус тоже маячил неподалеку. Там-сям мелькали и волчьи тулупчики стрелков дядьки Адама. У этих ребят с собой были луки, а на луках — натянуты тетивы. Збыслав тоже пришел с мачужкой на плече и конем добжиньца в поводу. Верные вассалы рассчитывают в случае опасности устроить побег своему пану Освальду? Что ж, будем надеяться, до этого дело не дойдет.