– Да, милая девушка, воняет от вас преизрядно, – как бы мимоходом заметил Роллэ. – К сожалению, предоставить вам тут мыльню не представляется возможным. Но, я обещаю, на Смарагде…

– Придётся потерпеть. – Алиедоре очень хотелось, чтобы это прозвучало свободно, холодно, презрительно и гордо, а вместо этого получился какой-то невнятный хрип.

– Конечно. Мы, ноори, всё время испытывали неудобства от вас, младших народов, – совершенно серьёзно проговорил Роллэ. – Впрочем, грязь и вонь не делают тебя менее интересной для меня. Так что я потерплю.

Алиедора пожала плечами. Перебрасываться словами с пленителем не имело никакого смысла.

– Дайте есть, – вместо этого заявила она. – Если уж я нужна вам живой.

– Нужна, нужна, – заверил её Роллэ. – Мой уважаемый собрат Фереальв не верит мне, но таки нужна.

– Тогда корми, – как можно равнодушнее сказала Алиедора и отвернулась к борту, глядя в синюю безбрежную гладь.

…Сколько же мы уже так плывём? И солнце-то как высоко! Тепло, не скажешь, что зима на носу.

Еду принёс босой моряк в залатанной куртке и с пустыми глазами. Никакого удивления при виде странной пассажирки он не выказал. Молча поставил солонину, грубый хлеб, явно испечённый прямо тут, на галере, в кружку налил разбавленного водою вина.

Алиедора не заставила просить себя дважды.

Дхусс к еде не притронулся. Молча стоял рядом, скрестив могучие руки на груди, смотрел на неё… и ничего не делал. А ведь оба мучителя-ноори совсем рядом, их всего двое… против неё и Тёрна. Почему он ничего не делает?

– Я дал слово, Алиедора. Только так можно было вытащить тебя от господ коллегиантов.

Разве слово, данное врагу, может что-то значить?!

Очевидно, для него – да. В голове не укладывается, но может.

– Что же мы делаем? – в упор спросила она, глядя прямо на него.

– Ничего.

– Ждём, когда с нас спустят шкуру эти самые Мудрые?! – вскинулась. Не выдержала, да и кто бы здесь выдержал?

– Я дал слово, что мы не попытаемся бежать или напасть на них, – кивок в сторону ноори, – до самого Смарагда. До того, как явятся Мудрые. – Правый глаз дхусса едва заметно подмигнул Алиедоре.

«Ну конечно. Он же показывал мне остров. Я же была там – пока ещё плыли на зелёном корабле. Тогда мне не удалось. Теперь, значит, должно удаться. Во что бы то ни стало».

– И мы приняли слово дхусса, – с нажимом сказал Роллэ.

– Даже ошейника не надели, – усмехнулся тот.

Ошейника? Какого ошейника?

– Да так, было дело, – безмятежно проговорил Тёрн в ответ на её молчаливый вопрос. – Ничего интересного. Не стоит внимания.

Как же. Знаем мы, как это «не стоит внимания».

Его не сдерживает ничего, кроме слова. Это значит, что в миг, когда его обещание будет формально исполнено, я должна ударить. В тот раз Мудрые и их слуги взяли верх. А теперь… теперь – посмотрим.

– А что за корабль? Куда плывём? – как бы соглашаясь, что тему надо сменить, спросила Алиедора.

– Корабль? Какое мне дело, что это за корабль? – искренне удивился Роллэ. – Когда добрались до порта, я выбрал первый, что мог пересечь открытый океан. Дальнейшее просто. Зачаровать команду и скомандовать: «Отчаливаем!»

Зачаровать команду, вот даже так. А с нами почему же было так не поступить? Зачем всякие тёмные камеры, да ещё якобы «не на этом Листе», зачем такие сложности?

А затем, ответила она себе, что не может он. Есть, значит, что-то и во мне, и в дхуссе, что оберегает нас от подобной магии. Иначе, конечно, бегали бы мы с таким же оболваненным видком, как эти морячки.

– И сколько же нам ещё плыть? – Так могла бы осведомляться у грума старая, ныне почти забытая доньята Алиедора Венти… или же благородная донья Алиедора Венти-Деррано.

– Долго, – без улыбки отвечал Роллэ. – Седмицы две-три. Как ветер подует, как течения понесут… это не наш прежний кораблик, что плыл сам собой, куда скажу.

«И с такой магией они не стали властелинами всего мира? Семь Зверей, ну что за дураки!»

Тёрн молча встал рядом. Шипы чуть касались её бока.

– Терпение и верность, Алиедора.

Совсем недавно она ощетинилась бы, ответила бы чем-нибудь ядовитым. Глупая! Если хочешь выбраться из всего этого живой, да ещё и стать – не забыла ещё? – королевой Некрополиса, надо уметь терпеть и слушать.

– Терпение и верность, – сказала она.

Глава VII

Надеждам Ксарбируса на тихий и мирный переход по наезженному тракту не суждено было сбыться. Едва они тронулись в путь, даже не успели добраться до большой дороги, как пришли вести о Гнили, свирепствующей к востоку. Перепуганные пахари, ремесленники и прочий люд бежали сломя голову оттуда к Самалеви, пробираясь глухими тропами из-за всеобщего поверья, что «Гниль скопище людское любит». Упрямый Ксарбирус, тем не менее, повёл своих спутников на восход, то ли надеясь на удачу, то ли не принимая всерьёз «суеверия и предрассудки тёмного простонародья».

А потом, утром второго дня, они увидели остатки растерзанной многоножками деревни. Вернее даже, чистую землю, выглаженный, вылизанный круг, где не осталось ни трупов, ни домов, ни плетней, ни колодцев, ни огородов – ничего. О поселении напоминал только указатель на перекрёстке, где от дороги отходил узкий просёлок.

– Порезвились же они тут, распечать меня во все кости…

– Да, дорогой мой гном, злее Гниль стала, – Ксарбирус озабоченно потёр лоб.

– Тёрн-то, помнится, огненное погребение деревне устраивал, а теперь и хоронить нечего. И останков не осталось.

Земля дымилась, парила, свежая и чёрная, словно только что после пашни. Пахло Гнилью, однако к ней примешивалось и что-то ещё – неуловимое, живое, терпкое. Дохлые многоножки валялись вокруг, сухие и лёгкие, словно пустые, словно вся их ярость пожрала сама себя, оставив только невесомую скорлупу.

– Так я и думал. – Ксарбирус захрустел пальцами. – Где дхусс – там и Гниль. Признаться, я рассчитывал, что мы ещё достаточно далеко.

– А где Гниль – там и демонюки. – Брабер был необычайно серьёзен, даже забыл про свои всегдашние «распечать» и прочее.

– Демоны? – подобралась сидха. – Где?

– Совсем близко. – Гном, не отрываясь, смотрел на свой амулет.

– Второй раз. – Ксарбирус одним движением распахнул свой алхимический кофр. Тогда – в море, теперь – на суше…

– Ничего особенного, обычный демонюк. Стойте, где стоите. – Брабер спрятал амулет и, весь как-то подобравшись, слегка сгорбившись, пошёл прямо вперёд, к зарослям у обочины опустевшей дороги. Следом за ним, чуть поколебавшись, двинулась сидха и сразу за ней – Стайни. Ксарбирус, как и положено разумному, осознающему свою ценность для всеобщего блага предводителю, оставался за спинами.