– И оказалось, что девочка-то как раз и умеет читать эти самые знаки, – продолжала сидха. – В сказках она, конечно, всех этих мудрецов посрамила, прониклись они к ней небывалым уважением, надарили подарков и отпустили с миром, а после жила та малышка долго и счастливо…
– А больше ничего не рассказывали? – вкрадчиво осведомился Ксарбирус.
– Гм… – смутилась Нэисс. – Сказка эта… ну, была просто сказкой. Каких много. Я вот и позабыла её почти, если бы ты, мэтр, не напомнил. Да, верно, слышала я как-то… уже не маленькой… В общем, оказались в той башне чертежи звёзд и небес, да не простые, а каждое светило было когда-то живым малышом-сидхом. Собирали якобы те мудрецы потерявшихся, заболевших и прочее, да и превращали в подобия небесных огоньков, чтобы вернее прорицать, значит, вернее толковать грядущее… – Она смутилась окончательно. – Но это враки, конечно. Кто-то из сидхов, будучи мрачным, сочинил такое, а оно и прижилось, стало повторяться другими… Страшные сказки у нас тоже любили.
– Вот это уже лучше, – кивнул Ксарбирус. – Потому что, дорогие мои, помянутая экспедиция едва унесла от той башни ноги и потом до конца жизни возблагодаряла за спасение и Ом-Прокреатора, и Семь Зверей, и вообще всех, кого только вспомнить могла. Другое дело, что напрямик распознать и описать классические признаки Беззвучной Арфы первооткрыватели так и не сумели, и это, признаться, сбивало меня с толку. Если бы похитители Тёрна отправились на дальний юг, к Громовым скалам, вот тут я бы призадумался. Но они двинулись на восток. Конечно, он тоже велик, но… Если Гниль не даст нам идти по следу дхусса, я бы попытался перехватить его у Луала. Во всяком случае, море Отсветов не очень широко, вливается в Смарагдовое, так что, думаю, дхусса мы не упустим.
А насчёт башни Звёзд и живых огоньков-звёзд, – крючковатый палец нацелился на сидху, – очень похоже на правду. Даже слишком похоже.
* * *
Дигвилу Деррано везло. Везло чудовищно и невероятно. Правда, раньше он этого не понимал или, вернее, склонен был приписывать всё исключительно своей смелости, или силе, или ловкости, или умению обращаться с оружием. Теперь – нет.
Когда-то благородный дон, когда-то наследник если не самого большого, то, во всяком случае, самого богатого сенорства в королевстве Долье, он сидел, привалившись спиной к стене грязного портового трактирчика в славном Самалеви.
Грязного – это ещё очень мягко сказать. Толстый слой неведомо чего – поистине неведомо чего! – покрывал всё вокруг, со стен свисали лохмотья жирной копоти, потолочные балки сделались со временем совершенно черны.
Громадный очаг, где крутились над пламенем вертела, зарос сажей так, что казался зевом чёрной пещеры. Хозяин, похоже, последний раз посещал термы ещё во младенчестве, как и стая жуликоватых половых, так и сновавших вокруг. Рожи у них казались самыми что ни на есть разбойничьими. На Дигвила они поглядывали весьма красноречиво – новоприбывший не имел оружия, которым в самалевском порту не был увешан только главный его смотритель, и то исключительно потому, что перемещал он свою обильно умащённую благовониями тушу только в сопровождении дюжины телохранителей.
Они не знали, сколько пота была пролито в палестре, как неумолимо добивался сухой и жёсткий дон Деррано, чтобы его старший (хотя бы старший!) смог бы, если придётся, сразиться – и весьма неблагородным образом, – «дуэлью серфов», как это именовалось высоким штилем, а в просторечии – на кулаках.
– Э, господин хороший! – Рыжий подавальщик вырос перед Дигвилом, руки упёрты в бока, рыжая борода воинственно задрана. Руки половой держал впереди, бросились в глаза иссиня-чёрные ободки под желтоватыми ногтями. Передником, казалось, только что вымыли пол – но отнюдь не всей харчевни. – Ты, значит, сидеть-то сиди, а и честь тоже знай. Говори, чё принесть. У нас за просто так не ошиваются.
Дигвил смерил наглеца взглядом. Тот продолжал ухмыляться. И в самом деле, чего бояться бугаю со внушительным тесаком, лишь наполовину прикрытым передником подавальщика?
– Мне Имир нужен, – сквозь зубы процедил Дигвил. – Так что расстарайся уж, любезный.
Имиром звали главаря местных воров. Имя само по себе было широко известно, но связываться с ним, разумеется, избегали. А уж произносить вслух в каком-то захудалом трактире и вовсе выглядело безумием.
Однако Дигвил этого и добивался. Половой разинул рот, пытаясь сообразить, как же держать себя с этим чужаком, принесла его нелёгкая!
– Чего застыл? Не понял, что ли? – тем же тоном продолжал рыцарь.
Подавальщик наконец сообразил, что этот непонятный тип явно болтает что-то не то, а потому трактир стоит немедля освободить от его присутствия. Детина сдвинул передник на сторону и взялся за рукоять тесака.
– Ты, господин хороший, уваливал бы отседова подобру-поздорову. Пока под белы руки не вывели.
– Тебе сказано – весточка у меня для Имира. – Дигвил не двинулся. Он не грозил, не бранился, просто сидел, и всё, словно и не держался половой за здоровенный тесак, в иных местах сошедший бы за добрый меч. – Иди хозяину скажи, дубина, – завершил тираду рыцарь.
Половой оглянулся. Трактир был почти пуст, двое других подавальщиков уже оглядывались, судя по всему, готовые поспешить на помощь.
– Короче… – детина взмахнул тесаком, не то собираясь уложить Дигвила на месте, не то просто напугать, и тут же взвыл, завертелся, согнувшись в три погибели и прижимая руки к причинному месту, куда врезался сапог Дигвила.
Рыцарь вывернул детине руку, играючи отобрал тесак.
– Гляди, порежешься, – он сорвал с пояса ножны.
Двое подавальщиков посмотрели-посмотрели и так, бочком, подобрались ближе, однако вовсе не для того, чтобы вступиться за товарища, просто подхватили его под руки и поволокли прочь.
– Эй, ты чего, ты чего?! – подоспел хозяин заведения. Дигвил не сомневался, что хитрец всё видел от начала и до конца. – Моих людей бить?!
– Твои люди пусть сперва научатся за ножики браться. А то, глядишь, зарежутся, тебе, почтенный, с того убыток выйдет.
– Ладно. – Трактирщик бросил взгляд в сторону половых, уводивших всё ещё согбенного товарища. – Чё надо-то, говори, гость дорогой!
– Имир мне нужен. Весть для него. Важная.
– Ишь какой выискался! Имир ему нужен! Имир всем нужен, да не каждому покажется, так молва бает. Да только где ж его, Имира-то того, искать! Разбойник и вор он, то всем известно. Многие важные персоны немало девета за него обещали.
Глазки трактирщика бегали: оно и понятно, странный гость мог оказаться кем угодно, прознатчиком орденов, подмастерьем навсинайских магов, наёмником акимата [1] славного и вольного Самалеви, просто охотником за удачей – да кем угодно!
Трактирщик не дожил бы до своих лет на самом дне портового города, если б не умел хоть сколько-то разбираться в людях. Стоявший перед ним человек походил на железных големов Державы: такой же холодный и, если надо, беспощадный. Впрочем, холодных и беспощадных содержатель харчевни повидал как раз немало; в этом странном пришельце же ощущалось что-то ещё, для чего трактирщик никак не мог выудить из обмельчавшей своей души ни единого подходящего слова.