– Ну так что же мы имеем? – задала я риторический вопрос, еще раз оглядывая нашу компанию, состоящую из одной редакторши, одной секретарши, одной… дамы… скажем так: без определенных занятий. Хотя они-то как раз и определенные у нее в достаточной степени…
Виктор, как всегда, сидел на табурете с почти отсутствующим видом, и его я по привычке даже не посчитала. Но не потому, что я его не ценила, а потому, что и так ясно, что он с нами до конца.
– Правильно ли я поняла, Надя, – сказала я, – что твои ребята пропали, Бубон хочет тебя спрятать, потому что Кошкин хочет тебя найти. А ты ему нужна, чтобы узнать, кто тебя ему подсунул?
– Все так. Вот видите: куда ни сунься, везде… этот, как его… абзац.
– Есть такое впечатление, – согласилась я. – Но зато по крайней мере хоть что-то стало понятно в этом мире.
– Надо сдать этого Бубона майору Здоренко, – заявила Маринка, – и дело с концом! Не касается нас вся эта история! Кстати, и Наде станет полегче в два раза! Вместо того, чтобы бегать от Бубона и от Кошкина… будет бегать только от одного.
Надя промолчала, а я принялась обдумывать Маринкино предложение.
– Нас это не касалось, правда, – медленно сказала я, – не касалось, пока этот Бубон не решился вдруг объявить нам войну. Дикий наезд на тебя, Маринка, и через тебя на меня заставляет нас принять вызов.
– Ну ты прямо, как герольд перед турниром, заговорила, – съязвила Маринка. – Что тянуть-то? Звони Здоренко и сообщай ему, кто это сделал. И дело с концом. Он-то живо вытрясет душу и из Крейза этого, и из Баттла, козлов противных. И из Бубона.
– Сейчас уже поздно звонить, – заметила я, – сделаем это утром. Но тут есть одна проблемка.
– Не надо звонить, – попросила Надя. – Все равно Кошкин найдет меня, а ваш майор меня от него не защитит.
– Вот это я и хотела сказать, – согласилась я. – До тех пор пока кассета у Бубона или у его «крыши», Надя не будет чувствовать себя в безопасности и надеяться, что добрые люди поймут и пожалеют.
– И что ты предлагаешь? – подозрительно спросила Маринка. – Я тебя не поняла.
– Нужно найти кассету, – сказала я, – найти, отдать ее Тимофеевичу, а вот тогда будет о чем с ним поговорить: кассета у него, никакого компромата больше нет, и тогда можно будет надеяться, что Наде перестанет угрожать опасность.
– Хорошая идея, прямо-таки классная, – похвалила меня Маринка. – А как, позволь узнать, ты собираешься отбирать кассету у Бубона? Попросить или украсть?
– А вот это и нужно будет обмозговать, – сказала я. – Самое идеальное, что должно получиться в результате, – это отдать Кошкину кассету вместе с Бубоном. Пусть сами и разбираются.
– Ты с дуба рухнула, – убежденно заявила Маринка, – рухнула и ударилась головкой! Как ты себе все это представляешь, скажи, пожалуйста!
– Вот я и говорю, надо все обмозговать, – повторила я.
Обмозгование затянулось еще на пару часов, и план боевых действий против сутенера с эротическим прозвищем Бубон в общих чертах был составлен, когда на улице стало светать.
Для нас утро началось в десять часов. Я уснула почти сразу, как легла, но поспать мне пришлось всего четыре часа. Отвратительно мало, надо сказать.
Мы все собрались за завтраком, чтобы еще раз обсудить диспозицию перед тем, как начать военные действия против Бубона и вынудить его принять наши условия. Мы хотели одного: чтобы он отдал нам фильм с Кошкиным и Надей. Мы снизили свои требования и решили не настаивать на выдаче Бубона Кошкину, поняв, что сие было бы затруднительно. А вот кассету мы решили получить однозначно.
Наш Виктор, несмотря на свою принципиальную молчаливость, в обсуждении наших планов играл одну из важнейших ролей. Поговорить желающих было много, но, когда решение вырабатывалось общим советом трех дам, мы все словно по команде смотрели на Виктора и ждали его мнения. Если он кивал, то решение принималось единогласно, если он пожимал плечами, мы понимали, что в наших гениальных планах что-то не то, и все начиналось сначала.
Когда все было согласовано, я позвонила в редакцию и сказала Сергею Ивановичу, что сегодня вряд ли он увидит на работе и меня, и Маринку, и Виктора, и пусть старается разруливать все проблемы сам. Ему к этому не привыкать, да и никаких особых сложностей в газете сегодня не должно быть.
Несмотря на уверения Нади, что Бубон никогда не просыпается раньше обеда и не вылезает из дома раньше двух или даже трех часов, мы решили не рисковать. Я не собиралась тратить на решение Надиных проблем больше одного-двух дней. Для этого нужно было постараться исключить все неожиданности. Лучше уж немного подождать Бубона около его дома, чем потом кататься по всем злачным местам города и выискивать, куда же он мог деться.
Дом, в котором жил Бубон, находился в районе Крытого рынка. У нас в городе это считается местом самым центральным и достаточно престижным. Но, кроме места, в жилище Бубона престижного больше ничего не было. Его одноэтажный низкий домишко стоял в общем массиве деревянных, кирпичных и полукирпичных частных домов, построенных еще при царе Горохе.
Мы поставили «Ладу» на противоположной стороне улицы, заведя ее немного за угол, так, чтобы только чуть-чуть торчал наружу бампер, и приготовились ждать долго и упорно.
Маринка захватила с собой две свои новые книжки бабки Нортон. Надя купила пачку сигарет и большую бутылку минералки. Я не взяла ничего, в том смысле, что ограничилась только сигаретами. Виктор настроил магнитолу на волну радио «Ностальжи», и наша игра в частных детективов началась.
Скучно стало уже через час.
– А может, он уже ушел? – протяжно зевая, спросила Маринка, поднимая голову от раскрытой книжки. – Торчим здесь, а Бубончик тю-тю!
– Рано еще, – сказала Надя, отпивая глоток своей минералки, – он еще дрыхнет без задних ног. Вот через часик, наверное, начнет потягиваться.
– Ну ни фига себе «рано», – проворчала Маринка, – скоро обед! Хотя если постоянно вести ночную жизнь, то, наверное, и к обеду вставать не захочется.
– И я о том же, – проворчала я, перекладывая свой сотовик из рук в сумочку. Бубон не отвечал на телефонные звонки, но Надя объяснила, что для него это нормально: когда он спит, телефоны отключает. Я собралась снова запастись терпением, но тут меня осенило. – Слушайте! – сказала я. – А что если Виктор пойдет и позвонит ему в дверь! Раз эта сонная тетеря не отвечает на звонки по телефону!
– А что Виктор ему скажет? – спросила Маринка. – И к тому же он его насторожит! Да он и узнает Виктора, когда мы начнем за ним следить! Это непрофессиональное предложение!
Я посмотрела на Виктора. Сейчас я сидела с ним рядом, а Маринка с Надей сзади.
– Ну и пусть видит, – сказала я, – и пусть настораживается, сколько ему угодно! Наша задача какая? Выбить его из колеи и заставить нервничать!
Виктор подумал и кивнул.