Когда я подбежала, Маринка уже пыталась кого-то вытащить. Я наклонилась и увидела молодую женщину. Она была без сознания или мертва, длинные каштановые волосы рассыпались по лицу и полностью прикрыли его. Деформированный от удара салон крепко зажал ее металлом.
Виктор подхватил с земли какую-то палку и старался сработать ею как рычагом, но у него ничего не получалось.
Сзади послышался топот нескольких человек. Я оглянулась. К нам подбегали два охранника Кошкина. Первым бежал известный мне Колян, за ним – его «братишка».
– Так, все отошли, – скомандовал Колян. – Уже вызваны и «Скорая», и спасатели. Отошли все на хер! – крикнул он.
Оттолкнув Виктора, Колян нагнулся над женщиной, пошарил рукой в салоне и вытащил небольшую дамскую сумочку. Раскрыв ее, он достал кассету.
– Порядок, – пробормотал Колян себе под нос и вынул из кармана сотовый телефон. Набрав на телефоне две цифры, Колян повернулся лицом к дороге.
– Порядок, шеф, – доложил он. – Кассета у меня, а Ирине нужна срочная помощь. Она без сознания.
Я тоже повернулась к дороге. Рядом с «Ладой» стоял большой «Роллс-Ройс». Я поняла, что фары именно этой машины ослепили девушку в «Мазде». А еще я поняла, что в «Роллсе» сидел Кошкин.
Я молча пошла к дороге.
Подойдя к «Роллсу», я увидела Бубона, сидевшего прямо на асфальте с совершенно отсутствующим видом. Над ним возвышался парень в черном костюме.
Задняя дверь «Роллса» была приотворена. Я увидела Виктора Тимофеевича, сидящего на заднем сиденье и курящего сигару.
– Здравствуйте, – сказала я ему.
Кошкин кивнул мне одними глазами и вынул сигару изо рта.
– Я хотела вас попросить, Виктор Тимофеевич, – сказала я. – Надя не виновата в том, что случилось…
Кошкин кивнул, и я замолчала, не зная, правильно ли я поняла.
– Я в курсе, – ответил он. – При первой встрече в ваш сотовик была вставлена дополнительная плата. Наказан будет только этот мерзавец. А Ирина, кажется, сама себя наказала.
– Ирина, – пробормотала я, не решаясь задать вопрос.
Кошкин понял меня и слабо улыбнулся.
– Дочь, – тихо сказал он. – Мне этот компромат не страшен, но я хотел узнать, кто посмел. А когда узнал, решил наказать…
Он помолчал и добавил:
– Дайте свой сотовик Николаю, он вынет плату.
Я дала.
– До свидания, – почти прошептал Виктор Тимофеевич.
– Как это: дочь? – не выдержала я. – И вы…
– Никому ничего нельзя прощать, – совсем тихо проговорил Кошкин и улыбнулся: – Затопчут.
Помолчав еще немного, Виктор Тимофеевич вздохнул:
– К тому же с каким-то сутенером…