– С тобой все нормально? – спросила я у Виктора.
Он взял мою руку и крепко сжал мне пальцы.
В углу послышался какой-то звук, вроде стон.
– Это не мышь! – сказал я и шагнула сразу же туда, но передумала, решая не торопиться, пока глаза не привыкнут к скудному освещению.
– Сама ты мышь! – услышала я из угла радостный и знакомый голос.
– Маринка? – удивленно воскликнула я. – Ты-то как сюда попала?
Я задала этот вопрос, но тут же все сообразила.
– Все ясно, подруга, поманили тебя информацией и вместо этого сунули в подвал, так, что ли?
– Ну почти, – недовольно ответил Маринкин голос.
Я наконец разглядела ее привыкающими к сумраку глазами и, осторожно ощупывая вокруг себя пространство, направилась туда.
Рядом с Маринкой зашевелилось еще что-то. Это что-то было бесформенным, но крупным, вроде мешка с картошкой.
– Что это тут рядом с тобой такое? – спросила я. – Или ты уже запасы на зиму готовишь?
– Не-а, тут у меня твой покойничек устроился, – беззаботно ответила Маринка, и я остановилась, оглушенная, словно рядом со мною взорвалась граната.
– К-какой покойничек? – едва слышно спросила я.
– Она шутит, девушка, – ответил тихий мужской голос. – Веселая у вас подружка, ничего не сказать!
– Да иди сюда, тут ящик есть свободный, – как ни в чем не бывало проговорила Маринка. – А покойником я его назвала, потому что это твой Кислицын. Живой как видишь. То есть как слышишь.
– Кислицын? – переспросила я, приближаясь и все еще опасаясь какого-то подвоха, однако здорово напуганная Маринкиными словами.
Ногой я ударилась о пустой деревянный ящик, едва не споткнулась об него и не упала. Ощупав ящик ногой и убедившись, что он не мокрый и, наверное, не очень грязный, я села рядом с Маринкой и протянула ей руку.
– Давно здесь отдыхаешь?
– Да вот как приехала, так и села… А когда я тебе звонила, ты где была?
– Недалеко отсюда, за забором, – сказала я. – Ты давай, рассказывай, как дошла до жизни такой, а то мне угадывать уже надоело. И почему ты уверена, черт возьми, что это Кислицын?
– А потому что он сам сказал. Какой смысл ему брать псевдоним? Он что, писатель?
Я оценила вполне разумный довод и, не выдержав, обратилась к мужчине:
– Вы и в самом деле Кислицын?
– Да, Кислицын, – с безнадежностью в голосе ответил тот и, пошевелившись, сел поудобнее.
– Изобретатель тарелки и еще чего-то там… – уточнила я. – А… вспомнила, вечного двигателя?
– А вы откуда знаете? Вы кто? – голос мужчины оживился, и я услышала, как он придвинулся немного ближе ко мне.
Виктор присел рядом со мною прямо на пол, и я опять взяла его за руку – так было надежнее.
– Я Бойкова Ольга Юрьевна, вы приходили ко мне в редакцию и рассказывали про шпиона, – напомнила я Кислицыну о нашем знакомстве, хотя, как мне казалось, по голосу я его не узнала, да и, в конце концов, его же убили! От происходящей чертовщины да еще усугубленной мраком подвала, мне становилось все более не по себе, и мысли разбегались, не связываясь одна с другой.
– Вы что-то путаете, девушка, ни в какой редакции я не был, – устало произнес Кислицын.
– Да что ты пристала к человеку?! – Маринка постучала меня по плечу. – Я уже все выяснила. Меня слушай, сейчас все объясню! Он не приходил к тебе и даже про нашу газету ничего не знает, представляешь? Я так удивилась!
– А кто же тогда у меня был? – все еще ничего не понимая, спросила я. – И откуда ты мне звонила?
– Откуда, откуда, – проворчала Маринка, – оттуда, откуда же еще! Этот толстопуз лысый, который в этом доме живет, захотел пленку себе захапать, для этого меня и заманил, козел! Ну, в общем, я дала себя уговорить после того, как мне пообещали… ну, в общем, угрожали, а ты, между прочим, даже разговаривать со мною не захотела… А потом вдруг сама пришла.
– Ну ладно, – хмуро ответила я, – об этом потом. Ты вот что мне скажи: кто ко мне приходил, назвавшись Кислицыным, если настоящий Кислицын сидит здесь?
– А я знаю? – хмыкнула Маринка. – Неизвестное лицо, инкогнито и аноним. Может, этот здоровый бандюган и приходил? Хотя…
– Да ты что, совсем память потеряла?! – я сразу отмела это дурацкое предположение. – Такую глыбу я бы запомнила. Это был не он. Но подожди, я хочу все выяснить. Кислицын, если вы на самом деле Кислицын, что вы здесь делаете?
– Сижу, как и вы, девушка, в подвале, – меланхолично ответил мужчина.
– А по какому случаю? Я до этой самой секунды думала, что вас убили или почти убили, не– важно. У меня есть доказательства вашего убийства, и только из-за них меня затащили сюда, ну и Маринку, как мы слышали, тоже. Теперь я ничего не понимаю. Вы же с Буркиным компаньоны, у вас общий бизнес. Только, как я понимаю, эти ребятки уже ваши приказы не выполняют? Они переподчинились, так сказать, Буркину?
– Они мне никогда не подчинялись, – с тихой обидой сказал Кислицын. – Я даже отношения к ним не имел. Ну, видел их, конечно, знал, что они существуют, но не больше того.
– Так чем же вы занимались в вашей фирме? – не отставала я. – Слышала, цветным металлом, кажется? А в этом бизнесе без братков работать не удается.
– Да всем подряд мы занимались, – терпеливо объяснял Кислицын. – А как иначе выжить в этом мире?
– И что случилось?
– Ну, что случилось, что случилось? Слава был нашим директором, Сережа Чернавский занимался бухгалтерией. Он очень умелый бухгалтер. Я же сидел на заказах от фирм по механизации производства. На этом мы делали хорошие деньги. – Кислицын тяжко вздохнул и замолчал.
Мне же хотелось выяснить все, поэтому я настойчиво продолжала:
– И что потом?
– Ну, что потом? Потом произошла обычная история. Слава начал отжимать нашу долю, и в конце концов вопрос встал ребром: или мы уходим, или нас уходят. В смысле – ухайдакают. А когда мы с Сережей ушли, оказалось, что пускать нового бухгалтера опасно, потому что, сами понимаете, сидим все на черном нале; и заказы по механизации встали. И все встало.
Славик, увидев это, бросился к нам и предложил работать по договору. Мы с Сережей решили, что наступил наш час. Мы выдвинули перед Славой совместные условия и отказались даже разговаривать с ним, если он их не удовлетворит.
– И что это были за условия?
– Деньги, что еще нас могло интересовать? Мы хотели получить нашу долю нормальной суммой и организовать что-то свое. У меня уже почти готова действующая модель моего двигателя.
– Это по принципу естественного тепла? – вспомнила я.
Кислицын озадаченно помолчал, потом осторожно сказал: