…Однако имперско-фашистские звери не остановились, даже когда их план прорвать наш фронт был опрокинут доблестными воинами-защитниками Нового Крыма. Враг попытался высадить десант, однако его челноки были расстреляны ещё на высоких орбитах нашими зенитными комплексами…
(На экране – впечатляющая картина гибнущих челноков, переданная со спутника. Изображение порой дрожит и дёргается, но можно рассмотреть, как то один, то другой кораблик получает прямое попадание ракетой и взрывается.)
Все десантные средства имперцев уничтожены. К сожалению, отмечены падения их остатков в густонаселённых районах планеты, где они вызвали немногочисленные пожары и небольшие человеческие жертвы. Мы скорбим о погибших от руки имперско-фашистских зверей, но сегодняшний бой ещё раз показал несокрушимость нашей обороны и высокую боевую готовность обороняющих Новый Крым воинских частей.
* * *
На экране передо мной было несколько сообщений. Далька не подвела, она действительно писала, разумеется, коротко и практически шифром. Сеть фильтровалась, но даже Дариана Дарк при всём своём желании не могла её отключить полностью (тогда парализуется вся повседневная жизнь на планете, равно как и экономическая активность), ни отцензурировать на все сто процентов личную переписку, на это не хватит кадров, а сторожевых роботов, отслеживающих подозрительные письма по содержанию, достаточно нетрудно сбить с толку.
Дариана Дарк оставалась на Новом Крыму; вернуться к ней Даля, само собой, не смогла. Это означало бы смертный приговор, если не что-то похуже. Но где искать её штаб, Далька знала – Дариана обосновалась в самом центре Нового Севастополя, в здании бывшей городской управы.
Час от часу не легче. Прорываться через лабиринты кварталов, где вдобавок одни лишь переселенцы…
Были в письмах Дальки также и необходимые имена. Начальники охранных отделов, командиры расквартированных в Новом Севастополе частей и так далее и тому подобное.
Ночь мы вновь встретили в пути. Гилви молча шагала рядом, вновь – холодная и бесстрастная статуя. Во мраке, когда звёзды скрылись за облачными покровами, мой отряд достиг окраин города.
Тут всё изменилось. Некогда утопающие в зелени кварталы плавно сбегали к опоясавшим столицу Нового Крыма полям и паркам; сейчас деревья были безжалостно вырублены, через открытое пространство пролёг уродливый противотанковый ров: бетонные стены и дно, колючая проволока, дно утыкано стальными шипами. С противоположной стороны – бетонная же стена, с торчащими через равные промежутки коробками пулемётных гнёзд. Дорогу перегораживал лабиринт из каменных блоков метра полтора высотой, и по обе стороны пропускника – опять же провалы амбразур.
Дариана Дарк неплохо подготовилась к осаде. Конечно, настоящую атаку это не остановит, но от случайных и нежелательных элементов вроде нас – вполне.
Хорошо ещё, что я видел всё это хозяйство, пока не покинул столицу вместе с 1-й добровольческой дивизией, светлая ей память.
Здесь не было слепых, непросматриваемых зон, по предполью не шарили прожектора, как в старых фильмах о войне, но я не сомневался, у наблюдателей на той стороне хватает приборов ночного видения.
– Здесь, – сказал я, сворачивая к изрядно прореженной роще примерно в паре километров от периметра. – Миннопоисковики всем включить, тут могут оставаться сюрпризы.
Нам открылись пересохшие бетонные резервуары, обнесённые проволочным забором. Некогда здесь помещалась одна из станций биоочистки, потом появились более эффективные домашние фильтры и деструкторы, и этот угрюмый памятник эпохе организованной борьбы с загрязнением окружающей среды давно следовало бы снести, но, как всегда, непременно находилось слишком много более срочных дел. А так отключённая и разукомплектованная станция сделалась одним из любимейших мест для мальчишеских игр.
Конечно, ведущие в город коллекторы были забетонированы ещё во времена она, но для нашей группы это не препятствие.
Мин мы не нашли. На территории станции лишь уныло завывал ветер, сетчатый забор кое-где повалило, из трещин в бетоне поднималась буйная трава.
– Сюда, – я показал на заваленное мусором и забранное ржавой решёткой отверстие. У меня за плечом Раздвакряк заскрипел зубами – господин оберштабсвахмистр нагрузил его боезапасом к гранатомёту, а по узкой трубе ползти предстояло на карачках.
– Тих-хо, орангутанг обмочившийся! – не преминул гаркнуть Клаус-Мария. Гаркнуть, правда, ему пришлось шёпотом. – Герр гауптманн сказал – в трубу, значит, полезешь в трубу!
И мы полезли. Трижды приходилось возвращаться чуть ли не до самого выхода, потому что мы упирались в бетонные пробки; их приходилось подрывать, а взрыв в замкнутом пространстве, поверьте, не тот аттракцион, к которому вы бы мечтали оказаться поближе.
На поверхность мы выбрались уже далеко за периметром, в глубине городских кварталов. Наши бронескафандры, само собой, были заблаговременно камуфлированы под раскраску, принятую в Федерации.
– Выстроились? – опять же шёпотом распоряжался господин оберштабсвахмистр. – Шагом… арш! Строй держать, крокодилы кирзовые, потому как вы теперь – регулярная армия этих самых мятежников. И идёте по своему городу, не по чужой планете! По сторонам не глазеть, головами не вертеть! Вы тут, по идее, сто раз ходили, и всё уже успело осточертеть. Севастополь, надеюсь, все помнят? Вот и отлично. За оружие не хвататься ни в коем случае, только если прикажет старший начальник! И помните, что он – не герр гауптманн, а товарищ капитан! Если какой патруль придерётся, что мы делаем? Кряк!
– Осмелюсь доложить, медленно обступаем со всех сторон, одновременно приводя в действие локальные средства электронного подавления для пресечения связи патруля со своим штабом!
– Неплохо, Кряк. Кажется, мне таки удалось в тебя вбить хоть минимум соображалки. Герр гауптманн! Отряд к выступлению готов.
Я молча кивнул.
По улицам Нового Севастополя мы прошли молодцами. Нет, никто не чеканил шаг, излишнее старание тоже вызывает подозрение. Конечно, самое лучшее было бы подобраться к штабу Дарианы под землёй, через коммуникации, однако на такое нечего было и рассчитывать – все коллекторы, что вели в правительственные учреждения, были не просто заблокированы, но залиты бетоном на десятки метров. Можете себе представить, каково пробиваться через такую пробку?
Новый Севастополь изменился разительно. Никогда я не помнил на улицах родного города таких груд мусора, уныло катаемого ветром. Никогда не зияли дырами разбитые витрины частично разграбленных магазинов, особенно тех, где продавали одежду, мебель или бытовую электронику. Никогда стены не были испещрены таким количеством уныло-матерных граффити пополам с изображениями мужских и женских гениталий во всех анатомических подробностях. На многих балконах колыхалось развешенное бельё, словно поселившиеся тут не знали, как пользоваться сушилками. Я, впрочем, сильно подозревал, что дело тут не в них, а просто «баба должна своё место знать и работой быть занята», не важно, насколько эта работа бессмысленна. Сильный и глупый, инстинктивно сознавая свою ущербность, всегда пытается отыграться на тех, кто слабее. Я слишком хорошо помнил забитых и замордованных женщин, жён и дочерей переселенцев с Борга, чтобы такое предположение не казалось совсем уж фантастичным.