Вожак северян что-то прорычал, оказался рядом, одним движением вскинул доньяту на плечо.
— Держись крепче!
И отпустил руку.
Совет был дан не зря. Не свалиться со здоровенного варвара оказалось той ещё задачкой. Пришлось обхватить его голову руками, прижаться, как только могла.
Големы отставали. Их погонщиков, сидящих за меодорскими стенами, это, скорее всего, ничуть не волновало: стальные чудища будут преследовать дерзких неостановимо, пока не придёт команда прекратить погоню.
Варвары бежали до самой темноты. Казалось, подобное не в человеческих силах; и Алиедора, словно и впрямь капля крови великого Дракона, видела как лёгкий туман странную ауру, окутывавшую северян с ног до головы. Лёгкую, почти незаметную, ускользающую, будто последний свет летнего дня, — она исходила то ли от втёртых в мускулистые тела снадобий, то ли от наложенных каким-то иным образом заклятий, то ли её источала сама кровь в жилах подданных кора Дарбе. Этого доньята не знала, но была уверена: там что-то есть.
Остановились в зимних сумерках, и только теперь Алиедора заметила некие признаки усталости — тяжёлое дыхание, непривычно опустившиеся головы и плечи, уроненные, словно ставшие неподъёмными, руки.
Бодрость сохранили лишь кор Дарбе да его ближайшие помощники Хтафр и Резро.
Алиедора, хоть и провела немало времени на плече вожака, мешком свалилась в снег. Каждая жилка не то что ныла — вопила в голос, потому что удерживаться на плечах Дарбе оказалось чуть ли не труднее, чем бежать самой.
— Они близко, кор, — прохрипел Хтафр. — Десять и ещё пять орлов.
Каких именно «орлов» имел в виду варвар, Алиедора не поняла.
— Знаю. — Вожак северян смотрел в быстро сгущающуюся тьму. — Эти быстрее старых.
— Колдуны из-за гор прислали самых лучших, — вступил Резро.
— Колдуны из-за гор в союзе с Долье, — всё так же хрипло продолжил Хтафр.
— Вместе давят Меодор. — Резро бросил быстрый взгляд на доньяту.
«Мне нет до этого дела», — тупо подумала Алиедора. И впрямь вложенное, видать, самим Драконом великим, величайшим уходило безвозвратно, наваливалось прежнее тупое равнодушие. Она жива? Зачем, почему, для чего?
Хотя нет. Ей осталось сделать последнее, после чего можно соскользнуть обратно, в уже ставшее привычным и тёплым болото безразличия.
— Великий Дракон послал меня сказать тебе, кор, что твоя битва не под стенами столицы, — глядя в одну точку, поведала доньята окружающим сумеркам. — Величайший не открыл мне, где именно она будет. Ты найдёшь это сам.
Варвары слушали её с настоящим благоговением.
Вожак резко наклонился, грубо схватил Алиедору за подбородок, заставил вздёрнуть голову. Она молча повиновалась — что происходило с её телом, давно уже не имело значения.
Буравящий взгляд скрестился с её собственным, рассеянным, глядящим куда-то мимо, за грань сгущающейся тьмы. И вновь, как и в прошлый раз, Дарбе, похоже, не ощутил в ней лжи. Да её и не было, этой лжи — она честно передала, что сказал Дракон с небес…
— Ты узнаешь во cне, кор, что тебе дóлжно сделать.
— Я понял, — последовал ответ.
Но когда он будет, этот сон? Големы не остановятся. Им не нужны ни пища, ни питьё. И отдых не нужен тоже. Что собирается делать вожак северян, как спасаться?
Но, похоже, самого кора Дарбе это ничуть не беспокоило. Со словами: «Дракон всевидящий, всезнающий укажет нам дорогу» — предводитель варваров растянулся прямо на снегу, закрыл глаза и миг спустя уже спал, как ребёнок.
Невдалеке Хтафр походя ткнул носком сапога скулившего Метхли. Трёхглазый чародей охнул и дёрнулся. Убедившись, очевидно, в том, что волшебник до сих пор жив, северянин кивнул и отошёл.
А может, тебе его добить, благородная доньята Алиедора? Прошлый раз ты не довела дело до конца, но теперь…
В каждой цепи есть слабое звено, но бывает так, что разбить только его недостаточно. Нужно выбивать эти звенья одно за другим, до тех пор, пока… пока не останешься только ты и никаких цепей вообще. Метхли был самым слабым звеном в цепи северян; зачем они держали его, Алиедора вообще не могла понять. Бить её сумел бы любой.
Значит, Метхли?
Убивай слабых и выжидай момента, чтобы ударить сильным в спину. Только так можно выжить. Никто не лезет на навсинайского голема — кроме разве что кора Дарбе, ну так варвара едва ли кто отнесёт к обычным людям, таким, как сама доньята.
Это простой закон жизни.
У Алиедоры не было никакого оружия, но достать нож она сумеет, варвары увешаны этим добром.
Да. Убить Метхли. Это станет первым шагом твоего возвращения, доньята.
Вопрос «возвращения куда?» она себе так и не задала. Само слово «возвращение» донельзя приятно каталось во рту, таяло, точно медовый пряник. Возвращение — а ей есть куда возвращаться. Метхли сбил её с изначального пути — Метхли за это и заплатит.
…Однако прикончить трёхглазого чародея не удалось — кор Дарбе вскочил со снега, словно и не спал ещё мгновение назад.
— Дракон разрушающий, испепеляющий явил мне свою волю. — Казалось, вожака северян охватило настоящее пламя. Только что он пребывал в абсолютном покое, и вот его переполняет бьющая через край сила.
«Всё-таки они не люди, — отстранённо подумала Алиедора. Равнодушно, просто осознавая творящееся. — Не люди, хотя и ходят на двух ногах. Неужели их и впрямь так изменила Гниль? Или Дракон великий, величайший её посредством?»
Вопросы канули в глубину опустевшей души, словно камушки в тёмный пруд. Нет ответа, и не нужен он.
Варвары же тем временем во все глаза глядели на вождя. Ни у кого, похоже, не было и тени сомнения, что устами кора Дарбе говорит сейчас сам Дракон.
— Капле Его крови нужно последнее испытание, — провозгласил вожак северян. Алиедоре показалось, что татуировки его шевельнулись, словно отделяясь от кожи и зловеще выставляя острые изгибы с изломами. — Она уже почти с Ним, с Драконом сокрушающим, возрождающим. Осталось лишь пресечь одну и последнюю цепь, приковывающую каплю к её нынешнему пустому существованию. За мной!
Никто не задавал вопросов. Лагерь был свёрнут так же стремительно, как и раскинут.
Северяне повернули на юго-запад, вдоль главного тракта, соединявшего стольный Меодор через перевалы Реарских гор с Навсинаем и владениями Высокого Аркана.
Здесь, вблизи новоутверждённого трона его величества Семмера Первого, владыки Долье и Меодора, ещё поддерживался какой-то порядок или, во всяком случае, его видимость. По тракту маршировали отряды дольинцев и пошедших к ним на службу меодорских нобилей. В сёлах над печными трубами поднимался дым — рачительный хозяин, король Семмер вовсе не собирался резать овец, могущих давать шерсть. Ещё совсем недавно кор Дарбе задержался бы, чтобы устроить славную охоту с последующим жертвоприношением, — сейчас он понукал свой отряд так, словно за ними гнался сам Белый Дракон. Мелкие дозоры и патрули разбегались, едва завидев сжавшийся чёрный клубок северян; отряды крупнее пытались изготовиться к бою, но кор Дарбе их просто обходил — казалось, варвары обрели ловкость и невидимость лесного зверя.