И тут до меня дошло. Конечно же! Было тепло, а в своем тяжелом пальто и шарфе я был похож на бездомного. Вот что они думали обо мне, все эти люди на улице и в поезде. Вот почему они не смотрели на меня. Никто не смотрит на бездомных. Я был невидимкой. Я мог ходить по улицам сколько угодно; пока я буду прятать свое лицо, никто меня не заметит. Это была своеобразная свобода. Уже смелее я огляделся вокруг. Абсолютно точно никто не смотрел на меня. Все смотрели в свои книги, на своих друзей или просто… в сторону.
Я доехал до Спринг Стрит и вышел, уже с меньшей осторожностью. Я пошел по более освещенным улицам, намотав свой шарф плотнее вокруг шеи, стараясь не замечать удушающего ощущения и шагая в стороне ото всех. Больше всего я боялся, что меня увидит Слоан. Если она хоть кому-нибудь сказала обо мне, то ее подняли на смех, и теперь она может указать на меня, доказывая, что не врала.
Я дошел до дома Джина. Там был консьерж, так что я не мог зайти в фойе. Да мне и не хотелось туда заходить, мне не хотелось сталкиваться с обилием света, лиц и тем фактом, что вечеринка идет своим ходом без меня, будто я не существую. Возле дверей была огромная кадка с цветами. Я дождался пока никого не будет рядом, скользнул вниз и утроился поудобнее возле нее. Знакомый запах разносился в воздухе, я взглянул на верх кадки. Красные розы. Уилл бы гордился мной, что я это заметил.
Вечеринка, скорее всего, началась в восемь, но приглашенные продолжали подтягиваться даже в девять. Я наблюдал за всем, словно смотрел шоу со скрытой камерой. Я видел все то, чего не должен был: как девушки подтягивают бюстгальтеры на груди, или как они отхлебывают последний глоток чего-либо перед тем, как войти в здание, как парни обсуждают то, что лежит у них в карманах, и то, с кем они собираются это использовать. Я мог бы поклясться, что некоторые из моих друзей смотрели прямо на меня, но не видели. Никто не орал: «Монстр!». Никто будто не замечал. Мне от этого было одновременно и хорошо, и плохо.
И она была там. Слоан. Она на моих глазах впивалась губами в Салливана Клинтона, одного из старшеклассников, в таком яром публичном проявлении страсти, которому место только в фильме с рейтингом для тех, кто старше 18-ти. Они могли себе это позволить при мне, потому что, повторюсь еще раз, я был невидим. Я уж начал подумывать, не стал ли невидимкой на самом деле. В конце концов, они зашли внутрь.
Вот так проходила эта ночь. Люди приходили. Люди уходили. Около полуночи, измученный жарой и усталостью, я уже собирался уходить. И вот тогда я услышал знакомый голос со ступеней над моей головой.
— Крутая вечеринка, да? — это был голос Трея.
Он был с еще одним моим бывшим другом, Грэйдоном Хартом.
— Лучшая, — ответил Грэйдон. — Даже круче, чем была в прошлом году.
— А какая была в прошлом году? — спросил Трей. — Они, наверно, все у меня в голове перемешались.
Я пригнулся еще ниже, надеясь, что они уйдут, и тут я слушал свое имя.
— Да знаешь, — ответил Грэйдон, — та самая, куда Кайл Кингсбери привел ту мерзкую девчонку, которая провела весь вечер с рукой, засунутой ему в штаны.
Трей засмеялся:
— Кайл Кингсбери — имя из прошлого. Старый, добрый Кайл.
Я почти что улыбнулся, и мне стало еще теплее в моем длинном пальто.
— Ага, а что с ним стряслось? — спросил Грэйден.
— Перевелся в пансион.
— Видимо думал, что он слишком хорош для нас.
Я уставился на них, в особенности на Трея, чтобы увидеть, как он вступиться за меня.
— Нечему удивляться, — отозвался Трей, — он всегда думал, что выше всех нас на голову, Мистер Мой-папа-ведущий новостей.
— Ублюдок.
— Да уж, я рад, что его больше нет, — сказал Трей.
Я отвернулся от них. Они, наконец, ушли.
Мое лицо, мои уши горели. Все это было сплошной ложью — мои друзья в Таттле. Вся моя жизнь. Что же люди скажут, если увидят меня таким, какой я сейчас, если они ненавидели меня, когда я был красавцем. Я даже не помнил, как добрался до дома. Никто меня не заметил. Всем было плевать. Кендра была права, во всем права.
Я опять зашел на MySpace.
— Покажи мне Ангелочка 1023, - сказал я зеркалу.
Но вместо этого в нем появилось лицо Кендры.
— Это не сработает, пойми.
— Что ты тут делаешь?
— Развенчиваю твои иллюзии. Это не сработает, поиски любви в он-лайне. Так ты настоящую любовь не найдешь. Так это не работает.
— Черт подери, почему нет? Нет, я, конечно, согласен, что некоторые из них предлагают что угодно, но не все же…
— Ты не можешь влюбиться в компьютер. Только не по-настоящему.
— Люди постоянно встречаются в сети. Даже женятся иногда.
— Одно дело познакомиться в сети, потом узнать человека лично и влюбиться в него. Совсем другое дело все отношения строить только в сети, убеждая себя, что ты влюбился в человека за тридцать штатов отсюда…
— Какая разница? Ты же сама считаешь, что внешность не имеет значения. Так в Интернете так и есть. Самое главное — личность, — и тут я понял, в чем ее проблема. — Ты просто бесишься, потому что я нашел выход в обход твоему проклятию, способ, при котором я смогу встретиться с кем-то, не напугав его своим видом после того, что ты со мной сделала.
— Вовсе нет. Я наложила заклятие, чтобы преподать тебе урок. Сделаешь выводы — буду рада. Я вовсе не собираюсь злить тебя. Я хочу тебе помочь. Но это не сработает.
— Но почему?
— Ты не можешь влюбиться в кого-то, кого ты не знаешь. В твоей анкете полным-полно лжи.
— Ты читала мои сообщения? А разве это не против…
— Я люблю гулять и проводить время с друзьями…
— Прекрати!
— Мы с моим отцом очень близки…
— Заткнись! Заткнись! Заткнись! — я закрыл уши, но ее слова все еще терзали меня. Я хотел разбить зеркало, сломать монитор, что угодно, но только потому, что я понимал, что она права. Я всего лишь хотел, чтобы кто-нибудь полюбил меня, чтобы снять заклятие. Но все это безнадежно. Если я не могу ни с кем встретиться в сети, то как я вообще кого-нибудь найду?
— Понимаешь, Кайл? — приглушенный голос Кендры пробивался через мои мысли.
Я отвернулся, не отвечая. Я чувствовал комок в горле и не хотел, чтобы она это заметила.
— Кайл?
— Я понял, — прорычал я. — А теперь оставь меня, пожалуйста, в покое.
Я сменил свое имя.
Не было больше никакого Кайла. Ничего от того Кайла не осталось. Кайл Кингсбери был мертв. Я не хотел носить его имя.
Я посмотрел значение имени «Кайл» в Интернете, вот уж ирония — имя «Кайл» означало «красивый». Я таковым не был. Я нашел имя, которое значило «уродливый» — Фео (кто ж назовет ребенка таким именем?), но в итоге остановился на имени «Адриан», которое означало «этот темный». Это было про меня, я был темным. Все — я имею в виду Уилла и Магду — теперь звали меня Адрианом. Я был сама темнота.