— Иногда улицы полны такого жара, что просто невозможно выходить наружу, — сказала Вера, словно замечтавшись. — Нам повезло, мой дорогой, что сегодня погода более приятная.
Под словом «приятная» подразумевалось то, что жару и вонь можно было вытерпеть, но лишь благодаря тому, что мое нынешнее тело было создано для Ада. Воздух Пандемониума был таким густым, что для нормального передвижения хотелось прорубить сквозь него дорогу, а еще я никак не мог привыкнуть к кислотному зловонию. Это было все равно что стоять у кипящего котла с мочой.
Обстановка немного улучшилась, когда мы прибыли в дом друзей Веры, потрясающий ансамбль из замковых башен, соединенных горизонтальными проходами. Угловые комнаты пестрили украшениями в стиле рококо: повсюду золотые листочки и неслыханное богатство напоказ. И дабы я не забывал, где нахожусь, все скульптуры и картины изображали сцены ужасных страданий, покалеченных фигур и известных издевательств, включая серию детальных гравюр, посвященных сожжению Жанны д'Арк на костре — ее тело пожирало пламя, а мученица молилась и рыдала.
Помимо странноватого вкуса в искусстве, я не мог отметить ничего адского в подруге Веры по имени Элизабет — прекрасной молодой брюнетке, еще более изящной, чем моя спасительница. Ее волосы были забраны высоко наверх, открывая бледный лоб. Ее муж (или парень — я не мог понять точно) Фрэнсис более походил на адского обитателя: его заросшее бородой лицо и вся кожа были покрыты шишками и фистулами. Казалось, что это вовсе не беспокоило Элизабет, которая называла его не иначе как «любовь моя» и «мой единственный». Они оба были одеты по моде Ренессанса, от чего мой викторианский образ выглядел чересчур современным, а их гости и вовсе носили одежды из десятка различных эпох, среди которых я даже не все смог узнать. Если не обращать внимания на явные физические недостатки многих посетителей дома, все это вполне сошло бы за старую добрую карнавальную вечеринку. Среди компании, собравшейся в этот счастливый час, [38] было трудно смириться с мыслью об ужасных несчастьях, окружавших нас и находившихся в глубине под нами. Демонам казалось, что их ждет впереди целая вечность, полная вечеринок, на которых им прислуживают проклятые. Я мог бы возмутиться, но признаюсь, что был слишком уставшим для этого, а кроме того, было приятно передохнуть от постоянного спасения бегством.
«И вообще, что может изменить один ангел? — думал я. — Так продолжается уже тысячи и тысячи лет. Вините Бога, а не меня».
Одним из самых странных гостей оказался мужчина по имени Эл, видом напоминавший недавно захороненный труп: его глаза запали и подернулись пленкой, нос сгнил, а костюм покрылся плесенью. Несмотря на его непраздничный вид, казалось, что здесь он чувствовал себя в своей тарелке, а в один момент даже подошел ко мне и доверительно прошептал:
— Ты отхватил себе самую лучшую, парень. Лучше не может быть. Наша милая леди Цинк — прекрасная женщина.
Я взял бокал у проходившего мимо слуги. Напиток был не намного лучше, чем ром Рипраша, но бокал был хотя бы чистым, и я ощущал, как с каждым глотком горло и живот моего демонического тела восстанавливались. Гости говорили о разных вещах, и, беспокойно перемещаясь из комнаты в комнату, я подслушал с десяток разговоров, но не уловил ни единого упоминания о прошлом или о жизни на Земле. Вместо этого беседа походила на болтовню любых богатых существ: проблема поиска хорошей прислуги, сплетни о знакомых их круга, куда отправиться на выходные. Будто я тусуюсь с кучкой богатеньких фашистов; через какое-то время я просто перестал прислушиваться к жестокости их слов и больше не обращал на это внимания. Я действительно начинал думать, что меня не раскроют, так как все присутствовавшие казались совсем нелюбопытными. Никто не спросил, откуда я, довольствуясь лишь знанием того, что я был «гостем Веры». Теперь я был одним из них. Я был своим.
Я снова увидел Веру и Элизабет в большой гостиной, освещенной свечами, с высокими потолками, которые были украшены золотым орнаментом. Мы болтали, и тут к нам направился юноша в военной форме, ранее представленный мне как Фритц. Не считая нелепо выпяченной груди, он был, пожалуй, обладателем наиболее заурядной внешности, по крайней мере, по земным стандартам. Правда, среди гостей в целом было немало демонов, которые выглядели очень человечно.
— Элизабет! — завопил он. — Ты ни за что не поверишь, кто прибыл!
— Фритци, мой хороший, разве можно быть таким невежливым? — сказала ему Вера. — Мы же тут сплетничаем.
— Тогда я скажу вам кое-что, о чем вы точно захотите посплетничать, — ухмыляясь, сказал он. — Здесь сам глава.
Я обернулся, ожидая увидеть Ричарда Никсона, заносящего в дом недельный запас вина, но прибывший гость, окруженный небольшой свитой менее важных демонов, не был мне знаком — так я подумал. Высокий, худощавый, в черном фраке. Из-за вытянутого лица и острого, изогнутого носа он был похож на человекоподобного ворона. Потом я понял, кто это. Что еще хуже, я встречался с ним в облике земного Бобби Доллара, а значит, он мог меня узнать.
— Каим, Великий Глава Адского Совета, — громко представил его слуга. Это был тот самый засранец, защищавший Элигора на крупной конференции Ада и Рая в Сан-Джудасе незадолго до того, как Великий Герцог попытался сделать из меня отбивную.
Я мог лишь наблюдать, как этот адский ворон с глазами черными, как ночь, подходит к нам. Самое ужасное было в том, что он смотрел на меня и его губы начали растягиваться в улыбке.
Эта улыбка явно не предвещала ничего хорошего.
Каим подошел к нам, улыбаясь, словно кот, поймавший птичку; правда, с его клювообразным носом все будет наоборот — канарейка поймает кота. Мое сердце дико стучало, и если бы адские тела умели потеть, то я бы уже истекал потом, как тающий леденец. На раздумье оставалась лишь пара секунд — бежать или остаться? Если бы Великий Глава и его свита не стояли прямо между мной и выходом, то я, скорее всего, дал бы деру, а остальная часть дома походила на лабиринт, из которого не выбраться даже с компасом, поэтому я сделал глубокий вдох и приготовился.
Каим перевел взгляд от меня на девушек и, поклонившись, поцеловал руки сначала Элизабет, а потом Вере.
— Мы так рады, что вы удостоили нас своим визитом, ваша Честь, — сказала Элизабет. Ее слова были искренни, она произносила их довольным голосом, затаив дыхание.
— Я всегда рад посетить ваш великолепный дом, графиня, — ответил он, и я впервые услышал, как к Элизабет обратились по ее титулу. Это напомнило мне о Каз, о моей графине, заточенной где-то в недрах этого сумасшедшего города.
— Леди Цинк, я невероятно рад новой встрече с вами тоже.
Вера очаровательно покраснела. Казалось, она еще больше польщена вниманием Главы, чем Элизабет.
— Я рада, что вы не забыли меня, милорд.