— Вон отсюда! Убирайся!
Ворон негромко каркнул и переступил когтистыми лапами. «Ты хочешь испугать меня, девочка? Испугать меня?» — его глаза, казалось, светились каким-то сумасшедшим весельем.
— Пошел отсюда! — Ира схватила ложку и швырнула ее в птицу, но промахнулась. Черная бестия снова переступила лапами и открыла клюв, обнажив грязно-красную глотку.
Дыхание перехватило у насмерть испуганной девушки — она отказывалась верить в это, но всем своим сознанием понимала: «Он смеется над тобой. Он смеется над тобой. Он смеется…»
Неожиданно ворон захлопал крыльями и взвился вверх, в одно мгновенье превратившись в черную точку. Эхо донесло обрывки карканья.
* * *
Искать пришлось недолго.
От увиденного зрелища в глазах потемнело, в ушах появился какой-то звон. Мы с Витом словно вросли в землю и замерли будто статуи, не в силах пошевелиться.
Тело Дэна, слегка покачиваясь, висело на высокой сосне буквально в тридцати метрах от того места, где Вит наткнулся на бинты.
Распухшую шею туго обхватывала скрученная простыня, одежды на Денисе, за исключением плавок, не было, и при свете вспухшие раны на его спине выглядели особенно уродливо. Длинные волосы грязными паклями свисали на плечи.
На левом плече Дениса пристроился огромный ворон. Недобро косясь на нас, он неуклюже переступил кривыми лапами ближе к лицу Дэна и вырвал у мертвеца левый глаз.
Спазмы схватили низ моего живота, жуткий вопль застрял где-то посредине горла. Конечности вдруг стали мягкими, как у плюшевой игрушки.
Вит издал какой-то булькающий звук.
— Дим… — Он ухватился за мое плечо руками и сильно сжал его. — Ради бога, что происходит?..
— Ты мне делаешь больно, — оцепенев, сквозь зубы выдавил я, освобождая плечо.
— Он мертв?
Что-то наподобие хриплого смешка вырвалось у меня:
— Я что, щупал его пульс?
На негнущихся ногах я подошел к сосне. Ворон злобно каркнул и, встряхнув крыльями, взмыл в воздух.
«Скоро его облепят мухи», — подумал я, и меня бросило в жар.
— Его нужно оттуда снять.
— Снять? Что… Н-н-нет, давай позовем остальных.
— Ты что, идиот? — сказал я со злостью, начиная карабкаться на дерево. — Хочешь, чтобы это увидела Ирина и девчонки?
— Но рано или поздно они узнают. — Вит бессильно опустился на землю. — Господи, господи, — повторял он, — что же с нами будет?! Зачем он это сделал?!
Та же мысль тяжелым молотом стучала в моей голове, пока я, хватаясь руками за ветви дерева, медленно взбирался к Дэну.
«Спокойно, только держи себя в руках. Хоть на некоторое время, пока… пока ты не закончишь…» — твердил я себе. Поудобнее обхватив шершавый ствол, я достал нож.
«Прости, дружище». С трудом сдерживаясь, чтобы не закричать, я закрыл глаза и стал резать простыню. Глухой стук тела о землю известил меня, что нож рассек материю с первого раза.
Словно робот, я слез с дерева и, как в тумане, подошел к телу Дениса. Но, не доходя до него пару метров, ноги мои подкосились, и я, рыдая, упал на колени перед ним, обхватив его холодную голову. Страшной улыбки на его лице уже не было, в уголках рта запеклась корочка засохшей крови, губы в глубоких трещинах, изо рта высунут кончик языка. Почерневшая шея была вывернута под невообразимым углом.
Нежно, словно обращаясь с новорожденным, я развязал неумело сделанную петлю и отшвырнул ее в сторону, как мерзкое насекомое. Медленно поднявшись, я снял с себя футболку и осторожно накрыл ею лицо Дениса.
Вит тоже поднялся, и хотя он изо всех сил пытался держаться, выглядел он все равно как привидение.
— Иди за Климом. Ребятам пока не говори.
— Нет! Ты что, они сразу догадаются! — Вит трясся как осиновый лист.
— Хорошо, — я перевел дыхание, — тогда пойду я. А ты сиди здесь, понял?
Вит, не отрываясь, смотрел на коченеющее тело Дэна, затем сказал:
— Не могу.
— Тогда иди! — закричал я.
Вит повернулся и медленно побрел к лагерю.
Когда его шатающаяся фигура скрылась из виду, я подошел к ручью и ополоснул лицо. После этого я сел прямо у воды, дав себе слово, что не буду смотреть в сторону Дэна, пока не придет Клим.
* * *
— Ну что? — Ирина нервно кусала губы.
Вит сглотнул застрявший в горле комок.
— Гм… Мы решили взять с собой Клима. — Мучительно болели железы, сердце готово было выскочить из груди, Вит боялся, что она слышит каждый удар.
Словно зомби, он направился мимо Ирины в сторону хижины Климентия. Оттуда уже слышалось поскуливание Ральфа.
«Что теперь будет? Что же с нами будет?!» Одна и та же мысль буравила его мозг снова и снова, как в автореверсе. Вит протянул руку, чтобы постучать в дверь, и… резко отдернул ее назад, словно получив разряд электрического тока.
Ручка двери была вымазана засохшей грязью. Темно-зеленые потеки были и на самой двери. Более мелкие брызги покрывали окно. Дрожащими руками Виталий потянул дверь на себя. Дверь открылась.
«Господи, прошу тебя, пусть все будет в порядке, пожалуйста, прошу тебя». Дыхание Вита участилось. Он вошел в дом.
В ноздри, как удар кулака, резко ударил затхлый запах нечистот и плесени. Он огляделся. Хижина была пуста. Взгляд Виталия безумно метался по крохотной комнатенке, выхватывая и фиксируя страшные следы чьего-то пребывания — комья тины, пряди гнилых водорослей на смятой кровати и подсыхающие зловонные лужи, лужи везде…
«Похоже, после Красной Щели я вновь начну курить, — думал я, ожидая Вита с Климом. — Когда выберемся из этой истории».
«Когда?! Если выберетесь», — возразил мне внутренний голос.
Нервы мои не выдержали, и я повернулся, глядя на труп. Над телом Дэна уже отвратительно жужжали крупные мухи. Денис Аверин. Мы знали друг друга почти семь лет. Никогда не унывающий, полный энергии, веселый. Он любил жизнь. Он никогда даже не обсуждал темы суицида, не говоря уже о том, что у него когда-либо возникало желание покончить с собой.
«Его нужно закопать», — мелькнуло у меня в мозгу, и сама мысль показалась мне просто чудовищной.
То, что вчера в него что-то вселилось, пока он бродил по лесу, было сразу видно. Что-то очень плохое и злое. На какое-то время Денис был всецело во власти этого чего-то, однако в один момент у него наступило просветление, но было уже поздно. Это «что-то», получив от тела нашего друга все для него необходимое, выжав из него всю жизненную энергию, молодость, покинуло его и теперь прячется где-то здесь, наблюдая за мной из-за зарослей ежевики. Я чувствовал, что рассуждал как ребенок, но только такие простые и наивные выводы (а что еще можно было предположить?) не давали затуманиться моему рассудку.