— Так лучше. Отзови своих людей их пентаграммы, а лучше и из зала. Начинаем.
Таши занял свое место в центре ритуальной фигуры.
Люди Хоши, в том числе и он сам, поспешили покинуть комнату. Осталась только Льяра.
— Ты обещал мне ее смерть.
— Если хочешь — возьми нож. Ударишь, когда скажу, — радушно предложил Таши.
Женщина подумала. Пнула Кариссу напоследок.
— я лучше посмотрю на ее труп. Я на тебя рассчитываю, некромант.
Повернулась и тоже вышла.
Таши засучил рукава.
Ну-с… приступим.
Один надрез ритуальным ножом на запястье — и призыв.
Сила некроманта всегда рядом.
Как смерть, как боль, как ненависть и злоба… она рядом. И ей надо только дать свободу.
По подвалу повеял холодный пронизывающий ветер. Он развевал полы шалотты, взъерошил волосы Кариссы, коснулся лежащих без сознания мужчин.
Спокойно к ннему отнеслись только костяные гончие.
Таши, сейчас глядевший иным зрением, осматривал изнанку.
Отражение реального мира в волнах силы. И видел, что его сильно искалечили. Сам он мог бы справиться. Но оказался бы на грани смерти.
Впрочем, зачем такие траты?
У него есть четыре дармовых источника силы. А если еще кое-что применить…
Ритуальное мучительство — это не сказки.
Человеческая боль способна дать силу. И чем мучительнее человек умирает, тем больше может получить некромант. А находиться в сознании… вы что, полагаете, что в сумерках разума нельзя испытать настоящую боль?
Наивные люди.
Для некроманта не стало преградой беспамятство.
Можно издеваться над животными.
Можно мучить тело.
А можно и душу.
Последнее — наиболее практично в плане получения силы. Но и наиболее сложно.
У души нечего отрезать.
Ей не погрозишь ножом, с нее не сдерешь шкуру, но некроманты умудряются находить лазейку.
Самая сильная боль — это страх. А вот чего боится та или иная душа… все они боятся небытия.
Черного. Абсолютного. Тебя больше нет. Ты растворяешься и исчезаешь. И Таши мог это устроить.
Но сейчас он просто мучил. И получал по максимуму силу из трех тел. Пока только из трех.
Хотя ручейки страха начали поступать и от Кариссы.
Ее Таши нарочно оставил напоследок, чтобы она осознала и прочувствовала. И женщина действительно начинала бояться. Она видела, что некромант ничего не делает.
Он просто стоит.
Не читает заклинания, не пользуется какими либо амулетами… просто вокруг него все сильнее и страшнее крутится ледяной холодный вихрь.
Он касается ее слуг — и те кричат. Они без сознания, но боль каким-то образом бьет по ним. И эти крики сводят с ума.
А еще они… Таши словно бы выпивает их жизненную силу.
Сморщивается кожа, седеют и выпадают волосы, западают глаза, одежда становится слишком широкой для усыхающей плоти…
Таши получал по максимуму.
Но сила пока лилась вовне. Он латал прорехи в ткани мира. Здесь, на изнанке, и так было слишком много помех из-за близости разлома. А эти твари добавили еще своего.
Пожалуй, и та могильная хворь, которую он лечил, была последствием их действий… кретины! Хоть знали бы, что делают!
Как и все профессионалы, некромант ненавидел дилетантов. Особенно когда приходилось подтирать за ними.
Кариссе было страшно.
Пока только страшно.
Вихрь до нее еще не добрался.
* * *
Льяра нянчила спасенного ребенка, не обращая внимания на дикие крики, доносящиеся из подвала. Хоши тихо подошел к ней.
— Ты не жалеешь о сделанном?
— Нет. Я вообще уйду от мужа. Вернусь к родителям, наверное…
— Может, не стоит рубить так сплеча?
Льяра передернула плечами, гладя Даринеля по голове.
— Плевать! Лучше шлюхой в веселый дом, чем обратно. Я столько терпела — ради того, чтобы моего ребенка убили, а меня чуть не свели в могилу?
— Твой муж в этом не виноват.
— он виноват в том, что ничего не сделал.
— К родителям тебе возвращаться не обязательно.
— И куда же?
— Шамире понадобится помощница по хозяйству. И мне будет спокойнее, если вы вдвоем приглядите за Дари…
Льяра пожала плечами.
— Соглашайся, мамочка…
Призрак Дамфри был еще радом, как некромант и обещал.
— Соглашайся…
Хоши его не слышал. И даже плохо видел. Так, ощущал прохладу. А Льяра глядела в глаза своего сыночка…
— я еще вернусь к тебе, мамочка. А пока — соглашайся…
Льяра кивнула.
— Если положишь достойную оплату — я помогу Шамире по хозяйству.
Хоши рассмеялся.
— Короля в месяц хватит? Еда и кров за мой счет, все равно я Шамире помогаю деньгами.
— Два короля.
— а ты от скромности не умрешь. Полтора и по рукам.
— По рукам.
Плата была более чем щедрой. Но угрызений совести Льяра не испытывала. Не у сиротинушки последнее отбирает. Не обеднеют воры. А ей надо будет как-то устраиваться в жизни… может быть, уехать из Тивараса. А почему бы нет?
Размышления Льяры оборвал вопль снизу.
Дикий вой такой силы, что его не сдержал даже кляп.
Такой звук не смогли бы издать даже костяные гончие.
Индира судорожно прижала ладони к ушам. Льяра усмехнулась.
Хоши бросил взгляд вниз.
Все, кто находился в комнате, поняли, что происходит.
Некромант добрался до Кариссы. И собирался взять с нее полную цену.
* * *
Таши тянул силу из Кариссы. Медленно, так, чтобы она это осознавала. и видела. Как покрывается морщинами ее безупречная кожа, как седеют и редеют волосы, как выпадают зубы… она навсегда теряла свою красоту. Даже призраком она будет такой, как сейчас.
Это было мучительно.
Но то, что проделывал Таши…
Представьте себе, что из вас по живому вытягивают кости. Вот что-то подобное и происходило, когда Таши тянул силу. Можно было сделать это осторожно. А можно — вот так.
Резко, безжалостно и страшно.
Жалость?
Некроманту было неведомо это чувство. Сейчас страхом и болью Кариссы питались его костяные гончие. После такой роскошной трапезы их даже кровью можно не подкармливать дней двадцать.