— Что вы говорите? — воскликнул, усмехаясь, Думитреску.
— Да, похоже, что этому научил его Абдул. Возможно, он научил его и еще кое-чему, но мне Ликсандру об этом ничего не рассказывал. Ведь всю эту историю именно от Ликсандру я и узнал. Алдя и Ликсандру вместе с Йози, сыном раввина, проживавшим на Каля-Мошилор, начали в том году шататься по пустырям вокруг Бухареста в поисках заброшенных погребов и подвалов. Много их оказалось, но только два были наполнены водой. И, как рассказывал Ликсандру, только в одном обнаружили они знаки, о которых говорил Абдул.
— Какие знаки? — спросил Думитреску.
— Этого я не знаю, в эту тайну меня не посвящали. Потом я узнал, что мальчишки ходили с длинной палкой, повесив на конец ее старую сумку. Палку потом, после несчастья, нашли сломанную пополам, а сумка бесследно исчезла. Возможно, что сын раввина прихватил ее с собой. Все это изложено в протоколе допроса, так же писали и газеты. Ликсандру первый бросился в воду вниз головой и пробыл под водой несколько минут. Когда он вынырнул, то был белый как мел и дрожал от холода. Он сказал товарищам: «Пробудь я там еще немного, вы бы меня больше не увидели». И добавил: «Знайте, что там красиво как в сказке». Потом, тоже головой вперед, нырнул Дарвари, но он тут же выскочил, лязгая зубами. «Я лучше завтра нырну, а то сегодня уже поздно». Потом ныряли Алдя и Ионеску. Ионеску выскочил очень скоро, дрожа всем телом. Алдя был хороший пловец, он нырял несколько раз. Под конец сказал: «Вроде мелькнуло зарево, а больше ничего». Он в последний раз погрузился на дно, пробыл под водой довольно долго и вынырнул изумленный. «Была как брильянтовая пещера, вся светилась, будто горели тысячи свечей…» — «Я тоже хочу посмотреть!» — воскликнул сын раввина. Попрощавшись со всеми, обняв Алдю и Ликсандру, он бросился вниз головой и больше не появился. Мальчики ждали его до самого вечера, потом, поклявшись друг другу не выдавать никому знаков, какие были им известны, разошлись по домам. На следующий день Ликсандру пошел к раввину узнать, вернулся ли его сын. Йози не вернулся, и полиция разыскивала его по всем пустырям. Когда миновал третий день, а Йози так и не нашелся, Ликсандру явился ко мне рассказать, что же произошло. Пришел он вместе с Борзой, хотя тот и не был причастен к этой истории. Снова возобновились поиски, и сразу же возникли разные недоразумения. Хотя все мальчики утверждали, что воды в погребе было много и глубина там была более двух метров, когда же полиция стала замерять, воды оказалось менее чем на метр. Мальчика искали всюду, увы — тщетно. Потом привезли насос, выкачали из погреба воду, но тела там не оказалось. Тогда стали копать, и на дне обнаружилась древняя кладка. Вмешалась археологическая комиссия и продолжила раскопки. Были найдены остатки средневековых укреплений, потом, еще ниже, следы стоянки древнего человека. Но никаких следов мальчика не нашли.
— Когда это произошло? — спросил Думитреску.
— В октябре пятнадцатого года, в начале месяца, то ли пятого, то ли шестого.
Думитреску записал в блокнот.
— В какой части города находился погреб?
— Неподалеку от Обора, на пустыре, который в те времена тянулся от Обора до начала бульвара Паке Протопопеску. Я видел этот погреб, осматривал и археологические раскопки. Но теперь от всего этого ничего не осталось. Когда в ноябре шестнадцатого пришли немцы, [7] они устроили на пустыре склад боеприпасов, а при отступлении взорвали его. От всего околотка ничего не осталось. После войны это место застроили заново. И теперь там только новые дома.
— В этих поисках принимал участие и Борза? — спросил Думитреску.
— Он приходил вместе с Ликсандру. Ему тоже все было известно, хотя прямого участия в этой истории он не принимал.
— Хорошо, — усмехнулся Думитреску. — На сегодня хватит. Мы еще с вами поговорим.
Лицо его выражало чрезвычайную озабоченность, когда он нажимал кнопку.
— Проводи его в зону Б, — сказал он вошедшему охраннику. — Пусть в столовой его накормят.
— Большое спасибо, — поблагодарил Фэрымэ, поднимаясь со стула и откланиваясь.
Через три дня Думитреску снова обедал у Борзы. Когда приступили к кофе, он, вертя между пальцами зубочистку и рассеянно оглядывая стену, на которой висело несколько деревянных резных блюд и керамических тарелок из Трансильвании, как бы между прочим сообщил:
— Третий отдел посылал запрос в библиотеку Академии. Они проверили подшивки газет за пятнадцатый год. Ты знаешь, ведь Фэрымэ прав. Все происходило именно так, как он рассказывал: Йози, сын раввина, прыгнул в подвал и исчез. Даже трупа его не нашли. Исчез бесследно… Ты никогда не слышал этой истории? Ничего не помнишь? — Думитреску повернулся и посмотрел Борзе прямо в глаза.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь. — Борза выдернул заложенную за воротник салфетку и вытер ею лицо.
— Я говорю о Фэрымэ, директоре твоей школы по улице Мынтулясы.
Борза молча положил салфетку и откинулся на спинку стула.
— Да, — улыбаясь, продолжил Думитреску, — он у нас. Я задержал его для расследования. Мне кажется подозрительным…
— Значит… — Борза открыл рот, наливаясь кровью, — значит, поэтому и привратника сменили?
— Одно с другим не связано, — возразил Думитреску. — Он просто получил другое задание. Однако, возвращаясь к твоему директору Фэрымэ, нужно сказать, что он престранный человек. У него исключительная память — помнит мельчайшие подробности. Он мне рассказывал, что ты в четвертом классе начальной школы…
— Я ведь тебе говорил, что не знаю его и в его школе никогда не учился! Я тебе уже говорил, что родился в Тей и детство мое прошло там же, в Тей!
— В этом-то вся закавыка. Уж раз ты заговорил об этом, я вынужден тебе сказать. В твое время в Тей было три начальные школы, две мужские и одна смешанная…
— Ну и в чем же дело? — нервно перебил его Борза.
— А дело в том, что в списках учеников ни в одной из этих школ нет твоей фамилии.
— А ты откуда знаешь?
— Были проверены списки.
Борза побледнел. В упор глянув на Думитреску, он стукнул кулаком по столу.
— Анета! — крикнул он. — Приготовь кофе и принеси бутылку рома!
— Я же тебе говорил, что директор показался мне подозрительным, — все так же спокойно продолжал Думитреску. — Тогда я начал расследование.
— Где он, этот чертов директор, я его живьем съем! — снова грохнул кулаком по столу Борза. — Попадись он мне хотя бы на одну ночь, все эти списки учеников на его шкуре бы отпечатались! Я бы его научил, как наушничать да интриги плести!
Думитреску пожал плечами и натужно улыбнулся.
— Товарищ Борза, — заговорил он тихим голосом, — напрасно ты злишься на директора. По крайней мере к этой истории он вовсе не причастен. То, что он подозрителен, это другой вопрос. И когда мы узнаем, с какой целью он являлся к тебе, мы тебя поставим в известность, и все будет в порядке… Что же касается тебя и школы на улице Мынтулясы, тут он не виноват. Ты числишься в списках школы по улице Мынтулясы с тринадцатого по шестнадцатый год, а в списках школ околотка Тей твоей фамилии нет. Но уж если ты признал, что окончил начальную школу, а без начальной школы тебя не могли бы назначить на пост майора, нет никакого смысла противоречить Фэрымэ. С другой стороны, вполне возможно, что ты учился в школе на улице Мынтулясы, но забыл об этом. С тех пор прошло больше тридцати лет. Кто может помнить, что происходило тридцать с лишним лет тому назад?