Сейчас кобель лежал у своей конуры в крайнем раздражении. Спецназовцев он, конечно, услышал и глухо зарычал, поднявшись на ноги. Но если бы даже это кто-то услышал, то вряд ли придал бы этому значение. В доме были чужие, и собака нервничала.
Несколько пуль прилетели из темноты, собака визгнула и замолкла. Две тени перебрались через забор. Один из спецов залег с автоматом на углу, второй – направился на стук генератора, держа наготове пистолет с глушителем.
Вырубить генератор оказалось проще простого – он был в пристройке к первому этажу, освещенной. Это было сделано так потому, что в пристройке был бак с бензином, и лучше было бы его держать вне здания – на случай пожара или взрыва, не приведи Аллах.
А так – генератор как генератор. «Хонда», довольно мощный. Интересно – насколько быстро они обнаружат, что света нет? Глухая ночь, большинство спят. И интересно, есть ли у них бодрствующая смена в доме?
Рука в перчатке передвинула тумблер – и генератор заглох, а пристрой погрузился во тьму.
У спецназовцев была договоренность, что если в течение пяти минут никто не проявится – «не будет движения», на сленге, – то они входят в дом вне зависимости от расклада. Но уже между третьей и четвертой – на первом этаже раздался шум, и стало понятно, что кто-то идет.
– Один… – прозвучало в наушнике.
Дверь пристроя открылась, человек уверенно шагнул внутрь. По всей видимости – хозяин дома, иначе бы он включил фонарик, ориентируясь в темноте и в незнакомом месте.
– Боля [75] …
Чеченец склонился над генератором, в последний момент понял, что рядом кто-то есть, но остро заточенная спица уже достала до сердца.
– Левый, минус один. На исходной.
– Правый. На исходной.
– Левый, вхожу…
Спецназовцы выстроились у дверей – главного входа и задней, ведущей на двор двери. Дом был построен по-чеченски, поэтому крыльца не было, а перед домом была очень обширная, крытая, но не остекленная (вместо остекления рос плющ) веранда с колоннами и полом из плитки на уровне земли – это было место, где ели на свежем воздухе и собирались с гостями дома. Справа – было небольшое ответвление с большим мангалом, и прямо из веранды можно было зайти в дом. Проблема – для обороняющихся – была в том, что ходящих перед домом охранников было плохо видно и с первого этажа, и со второго. С первого – из-за плюща, со второго – из-за того, что обзор вниз закрывала обширная крыша веранды. Но исключать того, что в доме могут быть бодрствующие охранники, было нельзя – поэтому спецназовцы подобрались к двери очень осторожно, согнувшись в три погибели, чтобы не видно было из окон.
Левая группа, входившая со двора, вошла намного быстрее – ей не надо было открывать дверь, она и так была открыта.
Первый номер шел, вооруженный лишь пистолетом. Это был «Глок-21» с длинным, на тридцать патронов магазином и глушителем: пистолетами сорок пятого калибра пользовались американцы, и, кроме того – сорок пятый отлично работал с глушителем. Второй номер прикрывал с автоматом «НК-416», на нем тоже был глушитель – но 5,56 даже с глушителем намного шумнее, чем сорок пятый. На обоих стрелках – были ПНВ, а на оружии – были включены лазеры, работающие в инфракрасном диапазоне, что помогало стрелять быстрее и точнее. Лучи лазеров, видимые только в ПНВ, ощупывали стены.
Пройдя дверь, они оказались в довольно длинном коридоре. И не прошли по нему и двух метров – как в коридор вышел боевик, вооруженный автоматом. Он шел довольно неуверенно, показывая этим, что чужак и плохо знает дом, но времени на размышления не было совсем. Первый номер трижды нажал на спуск, и боевик рухнул в проходе.
Если кто-то это слышал, – то сейчас пойдет посмотреть…
Первый номер щелкнул один раз тоном – в условиях, когда голосовая связь исключалась, это означало, что у него – минус один.
Но никто не вышел…
Левые пошли дальше, переступили через труп боевика – второй номер не забыл отстегнуть и бросить назад магазин – и оказались в большой комнате. Там сильно пахло коноплей, а на диване богатырским сном спал по пояс голый бородатый боевик. По-видимому, это и была бодрствующая смена – диван стоял у стены рядом с окном, а рядом с диваном стоял на сошках пулемет Калашникова.
Дверь открылась, и лазерные лучи побежали по стенам, замерли на мгновение на двух пришельцах в черном – но тут же побежали дальше. Те, у кого были такие же прицелы, – были друзьями…
Пистолет выплюнул еще две пули сорок пятого калибра, и боевик перестал храпеть. Спокойной ночи.
Один из спецназовцев – плавно, кошачьим шагом шагая по комнате, подошел к убитому боевику и подхватил пулемет. Как бы ни обернулось дело дальше – оставлять без контроля пулемет было нельзя.
Наверху послышался какой-то шум.
– Салим! Хъо мичах ву? [76]
Послышались шаги.
– Салим! Серло вац! [77]
Спецназовцы увидели ноги спускавшегося по лестнице боевика – и один из них, упав, сделал несколько выстрелов. Боевик полетел со ступенек, мешком скатился вниз и застыл.
Второй спецназовец – в два шага оказавшись рядом с боевиком, схватил его и потащил, чтобы открыть проход, – уже мертвого.
Вторая группа приготовилась идти наверх.
– Скорпион – три пять общий.
– Три шесть. Говори.
– Отблески света в одном из окон. Похоже на фонарик.
Кто-то проснулся.
– Держи позицию.
– Принял.
Для штурма здания четверых было катастрофически мало, но выбирать не приходилось. За неимением гербовой…
Непонятно было даже – где заложники. Первый этаж? Второй? Может, вообще в какой-то дворовой постройке в зиндане?
Правый один показал – мы поднимаемся…
Едва поднявшись по ступенькам – они увидели свет фонаря на полу. Правый один остановился – фонарь не двигался. Это могло значить то, что кто-то, включив фонарь, положил его на пол, направив на выход с лестницы, чтобы ослепить противника – а сам спрятался и ждет. Скорее всего – с пальцем на спуске.
Правый один показал на пальцах ситуацию и уступил место впереди колонны правому два. Тот – нащупал тонкий, но очень прочный провод, воткнул его в разъем в прицеле и опустил линзу прицела, до сих пор спрятанную в шлеме. А прицел переключил в термооптический режим [78] . Теперь на линзу передавалось изображение с прицела, как оно есть.