— Сам катись, — пробормотала Джесси, все еще слишком злясь, чтобы верить искренности своего пожелания.
Никогда Гарнер Блейк так не злился. На себя — за то, что утратил бдительность, и на нее — за то, что оказалась не лучше прочих.
Хотя… Огнем последнего поцелуя можно было спалить целый город. Было в Джессике нечто непонятное. То, чего теперь ему никогда не узнать. Он пытался убедить себя, что доволен. Что он отгадал: вся заваруха возникла из-за «Серебристого призрака». И знал, что лжет себе.
На следующий день, когда Джесси не пришла, Гарнер хмуро оповестил всех, что она тут больше не работает. Клайв глянул на него.
— Что на нее нашло?
— Ей понадобилось домой. Отец заболел.
По лицу Клайва было ясно — объяснение его не удовлетворило. Гарнер приготовился к лекции, которой не последовало. Вместо этого Клайв сочувственно ткнул его пару раз локтем под ребра:
— Ничего, босс, все наладится.
— Что наладится? — сварливо переспросил Гарнер.
— Что надо, — ответил Клайв и ни с того ни с сего начал повествовать об отвратительной ссоре, произошедшей у них с женой незадолго до свадьбы. Весь город обсуждал Клайва, забравшегося на старую водонапорную башню замазывать объяснение в любви, написанное неделю назад. — Вечная история — русские горки, — свирепо закончил Клайв.
Но Гарнер знал, что его-то история уже закончилась. И все же… Дни шли. Все в конторе напоминало о Джессике — ее почерк на счетах, записки на столе. А ночами вспоминался последний свирепый поцелуй. В минуты слабости он обращался к более нежному поцелую, что случился в кузове его грузовика. А ярость и недоумение не желали забываться, напротив. Только теперь направлены они были не на Джессику. А на ее отца.
Как мог Джейк Кинг так подло использовать дочь? Гарнер обнаружил, что уже не в силах сдерживаться. Не сумев найти номера для деловых контактов, через своих адвокатов он узнал личный, хорошо охраняемый телефон Джейка. Трубку взял исключительно высокомерный тип. Секретарь, вспомнил Гарнер слова Джесси. К его удивлению, услышав, кто звонит, тип сразу соединил его с Джейком. Естественно, у него есть козырь. Проклятая машина!
— Кинг слушает.
— Блейк также.
И молчание.
Надо что-то сказать, и Гарнер произнес то, что меньше всего собирался говорить.
— Джесси в порядке?
— Нет.
— Что значит «нет»?
— Приклеенная улыбка на лице и заплаканные глаза.
Гарнер едва сдержался, чтобы не бросить трубку и не сесть на ближайший самолет. Она плачет? Он привык представлять, как она лопается от злости!
— Я желал бы уведомить вас, — неприязненно выдал Гарнер, — что человек, использующий свою дочь подобным образом, внушает мало уважения.
Молчание. Затем раздался голос Джейка:
— Дальше.
— Вы желали «Серебристого призрака». И знали, что случится, когда Джесси сюда приедет.
Старик молчал.
— Все ее любят. Мои механики. Покупатели. Даже ваша тетя Хетта. Уверен, вы в курсе — Хетта ненавидит всех до единого.
Молчание.
— Даже проклятая свинья влюбилась в Джесси!
Молчание уже начинает надоедать.
— Вот вы что придумали! Послать сюда Джесси всех очаровывать, а после попросить кое-чего? Того, что вам больше всего надо?
— Все любят Джесси?..
Джейк Кинг, казалось, был крайне удивлен.
— Знаете что? Можете забирать проклятую машину! Я видеть ее больше не могу.
— Все любят Джесси? — повторял Джейк.
— Да. — Гарнер и сам чувствовал оборонительные интонации своего голоса. Все любят ее. Особенно он.
— Гарнер, — тон собеседника неуловимо изменился. Гарнер, помимо прочего, с негодованием заметил, что Кинг перешел от фамилии к его имени. — Люди не могут так реагировать на Джесси.
— То есть?..
— Они ее не любят…
Гарнеру хотелось перебраться на другую сторону провода и придушить старика за богохульство. Что значит «не любят»? За понятным исключением в лице миссис Фанни Клиппенхоппер, все ее любят!
— Не пойми меня неправильно, — медленно произнес Джейк. — Семья не в счет. Но посторонние обычно находят ее замкнутой. Высокомерной в своем интеллектуальном превосходстве.
— Мою Джесси? — Гарнер осекся, проклиная себя за вырвавшееся слово. Конечно, Джесси не его.
— Твою Джесси, — с нажимом подтвердил Джейк.
— Это прозвучало… Я не это имел в виду…
— Нам надо поговорить. Я пошлю тебе билет на самолет.
— Приберегите его себе. Я вас сам найду.
И Гарнер бросил трубку. Прежде чем встречаться с Джейком и Джесси, надо поговорить еще кое с кем.
Он нашел отца на террасе дома, который Гарнер для него купил.
— Гарнер! Как бизнес?
Отец вечно интересовался бизнесом, его собственными усилиями разрушенным практически до основания.
— Отлично, папа.
— Нашел замену тете?
— Вот об этом я и хотел поговорить. — И рассказал об интересе Джейка к машине, о приезде Джессики. — Во что я теперь вляпался?
Это начинает выводить из себя. Гарнер любил отца, пытался быть лояльным к нему, но как же надоело вечно выгребать грязь, оставшуюся после него!
— На мой взгляд, — отец зажег сигару и положил ноги на перила, — ты ни во что не вляпался.
— Но у него половина дела. А теперь он совсем выжил из ума.
— Гарнер, ты неправильно мыслишь. Не та ли это девушка, за которой ты бегал по улицам? С кем целовался перед гостиницей?
Гарнер неохотно кивнул. Нет смысла отрицать, что видели все. Фаревелл — маленький городок.
— Та же, с кем ты разъезжал на «Серебристом призраке»?
Подчас он ненавидит маленькие городки!
— Ты бы мог получить все, Гарнер.
— Что?
— То, что твое по праву. Правильно разыграй карты с этой девчонкой и вернешь семейную долю Автоимперии.
Гарнер смотрел на отца и печально думал, что кое-что с годами не меняется.
— Я не хочу долю Автоимперии. Мне довольно моего дела.
— Ты такой же, как и твой дед. Никто из вас не мог взять того, что вам причиталось по праву.
Ясно, что тут требуется: глубокий цинизм, способность использовать других, жесткость на грани жестокости, пренебрежение к другим. Внезапно Гарнер понял, откуда возникло его собственное недоверие к людям. Его отец — бесчестный человек.
Когда Джесси заговорила о машине, он уже инстинктивно стал искать в ее словах обман. А потом дал ей уйти.