Юдифь отрицательно покачала головой и тоже взяла шашку.
— Ты же видел, мы не слишком ладим. Эмма не обрадуется нашему возвращению, кроме того, это будет невежливо по отношению к Саймону и его дедушке.
От Гайона не укрылось состояние жены. Он видел, какая борьба происходит в ее душе. Положил шашку и приподнял лицо Юдифи за подбородок. Она подняла на него полные смятения глаза и пожалела, что не осталась внизу.
— Но если бы у тебя был выбор, ты отказалась бы от этой комнаты? — тихо спросил Гайон.
— Нет, — Юдифь стыдилась своей трусости. Гайон потянул ее за ухо, она вскрикнула.
— Чего ты боишься? — произнес он с мольбой. — Я не причиню тебе боли, пора это понять. Ведь ты борешься сама с собой.
По ее спине пробежали мурашки. Рука Гайона скользнула к ее талии, привлекая ближе и ближе. Он провел губами по ее виску, задержался на нежной впадинке за ухом, слегка прикусил губами мочку. Юдифь, сама того не желая, вскрикнула и выгнулась под его рукой.
Гайон гладил ее спину, целовал уши и шею, потом снова лицо. Движения губ были легкими и приятными. Руки нежно прижимали стройное тело к себе, избегая создать впечатление принуждения. Так он мог ласкать Кади или Мелин, терпеливо ожидая ответной реакции.
Горячая волна истомы охватила Юдифь. Рука Гайона осторожно опустилась в ложбинку на груди. Он нежно прижался губами к ее губам, опустился ниже, мягко проводя губами и языком по шее.
Понемногу Юдифь стала отвечать на ласки. Одна рука осторожно легла на его пояс, другая гладила спину, мягко проводя по шерстяной тунике. Она придвинулась ближе. Его рука крепче сжала ее талию, другая легла на грудь, сосок напрягся под прикосновением. Юдифь удивилась, как волна возбуждения отозвалась внутри, вызвав легкую дрожь желания.
Гайон старался проявить терпение, хотя давалось это с трудом. Тело, отвечая голосу инстинкта и долгого воздержания, жаждало освободиться от напряжения. После пребывания в охотничьем домике графа Хью прошло довольно много времени, но Юдифь была так настороженна и напугана, что один неверный шаг мог все испортить. Кроме того, неразумно совершать первое сближение в спешке на полу, опасаясь, что кто-то войдет в комнату. В любом случае, он иначе планировал начало супружеской жизни.
Чем теснее прижималась к нему Юдифь, тем труднее Гайон у было сдерживать эмоции.
Теперь Юдифь хотела, чтобы муж продолжил ее целовать. Он делал все совсем не так, как Уолтер де Лейси в день свадьбы в Равенстоу. В поцелуе Гайона не было ни грубости, ни животной страсти. Его руки не оскорбляли, а успокаивали и вызывали нежный отклик. Он считался с ее неопытностью и боязнью и не торопил события, хотя при желании мог бы. Юдифь чувствовала, как напряженно пульсирует его отвердевшая плоть и была благодарна, что ради нее он приносит в жертву свое удовольствие. Ребенком ей неоднократно приходилось видеть безобразные сцены, когда отец выбрасывал ее за занавеску, отделявшую кровать от другой части комнаты, и овладевал матерью, нимало не заботясь о дочери. Деликатность Гайона удивляла и подкупала. Она даже не представляла, что такое возможно.
Юдифи казалось — она тонет в волнах набегавших чувств и единственным спасением служит скала, за которую она крепко держится. Грудь палилась, низ живота пронзала боль, все тело превратилось в сплошной оголенный нерв, бессильный бороться с предательским порывом.
Внизу раздался громкий смех хозяина и возгласы молодых людей. Магия развеялась, Юдифь стремительно отшатнулась от Гайона, зрачки расширились от ужаса, грудь разрывали рыдания. Гайон тяжело дышал, словно совершил восхождение на гору.
— Видишь, что происходит, когда ворошишь тлеющие угли, — укоризненно сказал он. — Это нужно было сделать давно.
Юдифь дрожала всем телом. Его горящий взгляд проникал в сердце и растапливал лед непонимания. Их отношения переходили в новую фазу, это все еще пугало, как любая неизвестность. Вот уж поистине таскать каштаны из огня! Она облизала губы, словно все еще ощущала вкус поцелуев, и отошла подальше от его волнующей близости.
Гайон подошел к окну и старался успокоиться. Выражение глаз Юдифи показало — она еще не готова к переменам, нужно потерпеть. Конечно, можно найти другой выход, но пить воду, когда хочется вина, его не устраивало.
Вошел Саймон, широко улыбаясь и доедая на ходу яблоко. Кристина только что выиграла у дедушки, чему удивились оба.
— Все в порядке? — спросил он, переводя взгляд с Гайона на Юдифь. — Насчет кровати не беспокойтесь, дедушка обещает все устроить.
Гайон пробормотал что-то невнятное.
— Кровать есть, — продолжал Саймон. — Она принадлежит аббатисе монастыря Святой Анны. Досталась ей по наследству, но епископ настаивает, чтобы она рассталась с подобной роскошью. Что с вами, я что-то не так сказал?
— Нет, все в порядке, — Гайон придал лицу серьезное выражение. — Полагаю, мне следует помолиться, прежде чем лечь в нее?
— Зависит от того, что у вас на уме, — Саймон лукаво улыбнулся Юдифи. Та вспыхнула, и едва сдерживая слезы, выбежала из комнаты.
— Извините, я не подумал, что она может обидеться, — Саймон удивленно смотрел ей вслед.
— Сколько раз нужно воззвать к Святой Мадонне, чтобы произошло чудо? — Гайон медленно подошел к столу и смахнул с доски фигуры.
Юдифь подняла кубок и залюбовалась — нежно-зеленый халцедон украшен изящной резьбой в английском стиле. Вино имело терпкий вкус, и перед подачей на стол было охлаждено в подвале. Новый зал для королевских приемов в Вестминстере сверкал яркой раскраской смелого по новизне узора в красных, синих, золотых и черных тонах. Знамена придавали стенам языческий колорит. Свечи вспыхивали и таяли, освещая убранство длинных столов. Избранное общество Англии представляло еще более живописную кар тину, многоцветным движением напоминая колыхание восточных гобеленов.
Юдифь рассеянно потягивала вино и наблюдала за непрерывно перемещающейся толпой придворных. Вот прошествовал ее дядя Арнулф, лорд Пемброка, такой же недовольный и безобразный, как обычно. Рядом с ним шел дядя по матери, Вильям Бретейл, они дружелюбно беседовали, хотя взгляды выражали недоверие. Самый неприятный из родственников, Роберт де Беллем, на этом собрании не появился, предпочтя перед отъездом в Нормандию созвать собственный двор в Арунделе, но Арнулф всегда исполнял роль его информатора при дворе.
В конце зала Гилберт де Клэр, лорд Танбриджа, был поглощен разговором с братом Роджером и Робертом ФитзХамоном из Глостера, который присутствовал на ее свадьбе. Возле этой группы появился Гайон, только что отлучавшийся по каким-то делам. Юдифь подивилась, каким высоким и гибким он казался издали, каким великолепным в наряде из темно-красной фламандской ткани, расшитой золотом. Нарядная туника ниспадала ниже колен, а нижняя рубашка была еще длиннее, закрывая лодыжки. Он держал себя с достоинством знатного лорда, при дворе с ним считались. Это обязывало к определенному стилю в одежде, где все было продумано, вплоть до перстней, унизывающих пальцы.