– Это, это и это… – Тревельян снимал с полок одну фигурку за другой, а за ними, во втором ряду, обнаружились новые. – Потом это и… – Он склонил голову, разглядывая крылатого молчаливого с мощным клювом и растопыренными лапами. – И это тоже. Да, непременно!
– Контейнеры полны, – доложил Инанту.
– Разгрузим товар из ящиков. Ты подсчитал, сколько фигурок мы взяли?
Полевой агент коснулся браслета на запястье.
– Триста восемьдесят четыре. В ящики войдет штук двести, если не заливать упаковочной пеной.
– Зальем на станции, а сейчас… – Ивар протянул руку к чудесной статуэтке, изображавшей девушку-нильхази.
Но дотянуться не успел – снаружи послышались крики, потом раздался пронзительный визг.
– Кто-то влип в историю… Кажется, наша провидица, – озабоченно произнес Инанту и выскочил из-под навеса. Тревельян, Шарбу и Хутчи'гра поспешили следом.
Толпа малолетних сорванцов обступила Обну Шету. Ффа'тахх уже стащили с нее шарф, разодрав его в клочья. Теперь, вереща и повизгивая, они цеплялись за блузку и брючки, подпрыгивали, царапали коготками сапоги, и края штанин над коленями уже превратились в живописные лохмотья. Провидица пыталась вырваться и визжала без передышки, но громкие вопли малышей заглушали ее голос:
– Дай, дай, дай! Оууу-аа! Дай, дай! Сладкий-черный! Шшккл, шшккл, шкклл! – И снова: – Оууу-аа! Дай, дай, дай!
– Они меня съедят! – простонала Обна Шета, завидев Тревельяна.
– Разрежут на части и сварят!
– Не сварят, – успокоил ее Тревельян. – Им хочется шоколада.
Он в ящике, рядом с которым ты сидела.
– Но я не могу! Не могу достать! Меня не пускают и царапают!
А этот, – она ткнула пальцем в Рахаша, – только скалит зубы! И у него такие огромные клыки!
Рахаш действительно веселился, его широкие черные ноздри подрагивали, лязгали зубы и мелко тряслись свисавшие с висков пряди волос. «Пожалуй, непривычному человеку улыбка лльяно может внушить опасения», – решил Ивар и произнес:
– Хутчи, Инанту, вскрывайте ящики! Первым тот, что с шоколадом! Мелким по плитке, а досточтимой – воды или сока, если найдется! И посадите ее на платформу, подальше от этих разбойников!
Закончив распоряжаться, он повернулся к Рахашу и Шарбу:
– Cладкий-черный шшккл – подарок для ффа'тахх. А на обмен – вот это!
Ивар вытащил из ящика котелок, походную модель с вечной батарейкой в днище – вода в нем нагревалась без огня. За котелком последовал свернутый в рулон гравимостик, который можно было раскинуть над ручьем, музыкальная шкатулка, игравшая сотню мелодий – все с грохотом барабанов и литавр, пояс со множеством кармашков для инструментария, несколько линз-зажигалок в разноцветной оправе, тюбик с универсальным клеем и дюжина напильников, которыми хапторы полировали когти. Он демонстрировал каждую вещицу и объяснял ее назначение, предлагая Шарбу и Рахашу тут же опробовать товар.
Котелки, линзы и мостики были признаны весьма полезными, от клея старейшины отказались, пояса, удобные в работе, оценили довольным ворчанием, а шкатулка и напильники привели обоих лльяно в полный восторг. Теперь торговля шла под рев барабанов и гулкие удары литавр – стороны выясняли, сколько поясов и линз, котелков, напильников и прочего добра надо отдать за статуэтки. Торговались лльяно с азартом, но Ивар им не уступал. Недаром сказано у Йездана: «Продешевивший утром, встретит вечер за пустым столом».
Разумеется, Ивару Тревельяну, консулу Фонда Развития Инопланетных Культур, кавалеру Почетной Медали и множества других наград, пустые столы не грозили – ни утром, ни днем, ни вечером. Однако торговался он яростно, ибо это было полезным уроком для Инанту Тулунова, молодого агента и его ученика. В будущем Инанту предстояли самостоятельные миссии, и где бы он ни очутился, ему полагалось не терять лицо, не допускать, чтобы его обманули. На сей счет у Йездана тоже было изречение: «Глупец, обманутый мошенником, теряет не деньги, а честь».
К полудню торговые дела завершились, и Ивар, отказавшись от угощения, тронулся со своими помощниками в обратный путь. Довольный и немного усталый, он шел впереди, временами оглядываясь на платформу, груженную контейнерами и ящиками. Все они были набиты под завязку, и теперь предстояло рассортировать фигурки, составить каталог, выделить часть хапторам, упаковать образцы и залить их быстротвердеющей пеной.
Обна Шета сидела на ящике, взирала с горестным видом на исцарапанные коленки, прихлебывала апельсиновый сок и приходила в себя. За платформой шагали Инанту и Хутчи'гра. Последний тащил под мышкой фигурку хаптора, не пожелав расстаться с ней даже на пару минут – изваяние было похоже на него как две капли воды.
Они покинули лес и углубились в бамбуковые заросли. Теперь по обе стороны тропинки вздымались высокие стебли хх'вадда, и платформа, следуя за Иваром, пригибала молодую поросль или с треском ломала не желавший согнуться ствол. Над бамбуковой рощей раскинулось бирюзовое небо, в вышине застыл оранжевый солнечный диск, и от него плыли к земле потоки зноя. Ивар слышал, как за спиной вздыхает провидица – должно быть, она изнывала от жары.
Но кроме солнца кружил за голубыми небесами корабль, хоть и невидимый с земли, однако такой же реальный, как роща, лес и тропа под ногами. Они еще не выбрались из зарослей, когда Командор напомнил о себе:
«Занят, мой мальчик?»
«Свободен. Я на прогулке».
«Боюсь испортить тебе удовольствие. Видишь ли, у нас тут…»
«Если ты про сервов, то я уже знаю, – перебил Тревельян. – Туземцы сообщили, в их деревне имеется маяк. Говорят, что гости приземлятся ночью или поутру… В самом деле? Ты их видишь?»
Ментальный импульс, пришедший от Командора, был полон удивления:
«Еще бы не видеть! Ну и здоровая лоханка, клянусь Великой Пустотой! В их корыто крейсер влезет с потрохами… два крейсера, три крейсера… Словом, они на прямой видимости. Идут к планете малым ходом, не спешат».
«Свяжись с Мобильным Флотом, сообщи».
«Уже связался. Поток ударил в экраны, так что у них своих заморочек хватает. А что до сервов, то они с Флотом в контакт не вступали и разрешения не запрашивали».
Тревельян пожал плечами.
«Какие разрешения! Они летают всюду, где хотят. Привилегия лоона эо и всех, кто им служит. Ну, ты понимаешь…»
«Понимаю, – недовольно буркнул дед. – Чертовы лончаки, высшая раса! А у нас по лишнему пальцу на руках и ногах, и размножаемся мы самым примитивным способом! [41] Вот если бы…»
Сзади раздался тревожный крик Инанту. Повернувшись, Ивар увидел, что провидица лежит на спине, зелень на ее лице расплылась, голова запрокинулась и безвольно свисает с ящика. Кажется, сознание покинуло Обну Шету.