– И живет девочка с…
– С Людмилой и Романом.
– Подождите, Ирина, а ведь у девочки был отец?
– Знаете, Татьяна, есть такие отцы… как бы это помягче сказать? В общем, когда мать девочки умерла, отец от нее отказался, хотел даже в детский дом ее сдать. Вот тогда Людмила и взяла племянницу к себе. А на этого… на папашу на алименты подала.
– Ну, что ж, и правильно сделала.
Некоторое время мы ехали молча, но мне еще требовалось выяснить, как живет чета Белобородовых, и я возобновила разговор.
– А Юля и Иван хорошо живут?
– Да, мне эта пара нравится, они молодцы. И друг с другом всегда вежливые, корректные, и гостей хорошо принимают. Мы с Родионом ходим к ним иногда. Недавно они ремонт закончили, такая квартирка у них получилась – чудо! Хотя и маленькая, однокомнатная, но им, кажется, хватает. Они Илюшке такой уютный уголок выделили: там стоит его кроватка, маленький шкафчик для одежды и ящик с игрушками.
– В материальном плане им не трудно? Юля ведь сейчас не работает, а малышу постоянно нужно что-то покупать…
– Да я бы не сказала, что они так уж стеснены в средствах. Им, насколько я знаю, Юлины родители помогают: то одежду внуку купят, то так им денег дадут. Не очень много, но все-таки… А родители Ивана, когда из деревни приезжают, продукты им привозят. Все помощь! Мы у них недавно в гостях были. Шли мимо, Родион и говорит: давай зайдем, Бороду навестим. Зашли. Юля такая гостеприимная, я к ним всегда с удовольствием хожу. А их Илюшка – такой славный пацан! Еще ничего не говорит, но абсолютно все понимает. Приносит мне свои игрушки, руками показывает: давай играть!
– Что, совсем не говорит?
– Ну, так, «мама», «па», «ба». Зато знает, как называются его игрушки. Говорю: принеси мне мяч – несет мяч. Принеси машинку – несет машинку. Юля расстраивается, что он плохо говорит. Но врачи сказали, что все нормально, скоро заговорит, еще и останавливать его будете.
– Вы так хорошо рассказываете о чужом ребенке… А о своем не думали? Вам не пора рожать?
Ирина немного помолчала.
– У меня работа, – сказала она наконец, – куда я своих архаровцев дену? Если я уйду в декрет, потеряю место в гимназии. Меня ведь ждать не будут, возьмут другого учителя.
Она сказала это как-то наигранно-беспечно, но грусть и даже, как мне показалось, боль едва заметно проскользнули в ее тоне. Что-то здесь не так, подумала я, что-то ты, подруга, скрываешь! Место в гимназии, конечно, веская причина, но только ли это? Надо выяснить, почему у Ирины нет детей, и, самое главное, почему она не собирается их иметь.
За разговором мы не заметили, как приехали на дачу. Ирина сама отперла калитку, потом дом. Мы зашли на веранду.
– Для начала проверим наличие денег, – сказала я и открыла буфет, одну дверцу, потом другую… Мы осмотрели все полки, поднимали чайник, банку с сахаром, стопку тарелок, заглянули в пачку с чаем… Денег нигде не было.
– Да, как-то некрасиво, – сказала Ирина. – И на Ивана это не похоже. Он у нас несколько раз занимал и всегда отдавал вовремя. Давайте я еще раз все осмотрю.
– Хорошо, поищите в буфете, а я посмотрю где-нибудь еще, может, Виктор деньги перепрятал.
Мы с Ириной несколько минут искали по всей кухне и веранде, но денег так и не нашли.
– Хорошо, что я вас с собой взяла, вы – мой свидетель. А то доказывала бы я теперь, что денег тут не было…
– Ну, что вы, Татьяна, кто бы к вам предъявлял претензии?
– Да, знаете, всякое бывает… Интересно, Федор с женой не приезжали еще на дачу? Если это они здесь были и взяли деньги?
– Вряд ли, Родион сказал, что у них ключей нет. Да и не до дачи им, во всяком случае пока. То похороны, то поминки… И потом, если они их и взяли, то ничего страшного, теперь ведь все им принадлежит – и дача, и долги брата…
– Это так, я согласна. Но мне важно другое: говорит ли Иван правду насчет денег или…
– Боже, как противно подозревать людей! – Ирина покачала головой.
– Что делать, это моя работа. И мне приходится это делать, потому что кому-то не противно травить человека и потом устраивать погром на его могиле!
– Что?! Вы думаете, что Виктора… что он не сам?!. Но ведь есть заключение патологоанатома?
– Но это вовсе не означает, что он отравился своими грибами, теми, что он сам собрал. Поганки ему в сковороду могли и подложить.
– Татьяна… нет… подождите… но в тот день с Виктором были только его друзья, трое его старых, проверенных друзей!
– И вы, Ирина.
– Я? Но я… только приготовила салат… И потом, за что мне его травить?! Татьяна, вы что, меня подозреваете?!
Ирина побледнела.
– Я подозреваю всех, уж извините. Пока я не найду того, кто это сделал, буду разрабатывать его друзей, знакомых, особенно – родственников. Им, как никому, была выгодна его смерть: они очень хорошо поправили свои жилищные условия. Переедут из однокомнатной квартиры в двухкомнатную, да еще дачу его получат…
– И погром на кладбище, значит, все-таки кто-то устроил?
– Но это пока между нами, хорошо?
В это время зазвонил мой сотовый.
– Да, слушаю, – отозвалась я.
– Татьяна, это Родион. Только что звонил Борис Ефимович, патологоанатом, вы его помните?
– Да, конечно…
– Он просит вас срочно приехать. Готовы результаты анализов.
– Хорошо, еду. – Я отключила свой телефон.
– Что-то случилось? – спросила Ирина.
– Я еду к патологоанатому. Вас подброшу по дороге. Закрывайте здесь все, жду вас в машине.
В коридоре морга никого не было. После уличной жары я с удовольствием окунулась в прохладу и полумрак. Как же здесь хорошо! В смысле, не жарко… Если б еще не эти запахи… Я не успела дойти до двери лаборатории, как зазвонил мой сотовый.
– Алло?
– Тань, это я, Света, привет! Ты что-то пропала… Ты сейчас где?
– В морге.
– А… Я попозже перезвоню… – Светка сразу отключилась.
Я остановилась перед дверью с надписью «Лаборатория» и постучала.
– Да!
– Можно? – Я вошла в большую комнату, где за столами с пробирками, колбами и разными приборами сидели две женщины в белых халатах. Рядом с одной из них стоял Борис Ефимович и говорил:
– …Вот это как раз и привело к фибриляция желудочков сердца… – Тут он увидел меня, и на его лице появилась широкая улыбка. – А это кто к нам зашел, в наш подвальчик?
– Здравствуйте! Борис Ефимович, вы звонили…
– Звонил, звонил… Пойдемте в мою каморку.