– Нет.
Она произнесла это очень тихо, и Мартин решил, что он ослышался. Но выражение ее глаз, ее молчаливая боль убедили его в том, что он не ошибся. Мартин сделал вид, что ничего не слышал. Когда Хелен убрала руки с его плеч, он улыбнулся и попытался сгладить ситуацию, надеясь быстро разобраться, в чем дело.
– Моя дорогая Хелен. Полагаю, вы знаете, что не следует целовать мужчину, которому вы собираетесь отказать.
Когда она, опустив голову, сказала:
– Я знаю, – Мартин почувствовал себя неловко.
Хелен вдруг обнаружила, что ломает руки, чего никогда прежде не делала.
– По правде сказать, милорд, я более чем польщена вашим предложением. Но я… – Боже, что же сказать? – Но я не думала о том, чтобы выйти замуж во второй раз.
– Ну, так подумайте об этом. – Мартин старался, чтобы его голос не звучал резко. Он совсем не предполагал, что разговор будет таким. И чем больше он думал об этом, тем страннее ему казалось то, что происходит. Что случилось?
– Милорд, я хочу, чтобы вы поняли…
– Нет. Это я хочу, чтобы вы поняли. Я люблю вас, Хелен. И вы любите меня. Что может быть важнее этого?
Хелен сглотнула и заставила себя посмотреть ему в глаза. Луна светила Мартину в спину, и его лицо оставалось в тени, лишая ее возможности видеть его выражение. Ей показалось, что оно стало грозным. Преодолевая дрожь, Хелен постаралась говорить спокойно:
– Милорд, вы не хуже меня знаете, что дело не только в этом.
Мартин на мгновение замер, потом вспомнил, что он страшно богат. Должно быть, она имела в виду его прошлое. Но он уже все рассказал ей. Неужели она не поверила ему?
– Я очень боюсь, моя дорогая, что, если вы хотите, чтобы я уследил за вашей мыслью, вам придется выразиться более определенно.
Мужество быстро покидало Хелен. Как сказать гордому, высокомерному мужчине, что ей известно о том, что он живет на иждивении своей матери? Она отодвинулась от Мартина и почувствовала, как его руки упали, выпустив ее. Вместо того чтобы испытать облегчение, Хелен, лишившаяся его защиты, ощутила себя совсем потерянной. Стиснув руки, она очень тихо произнесла:
– Я подумала о том, что скажет ваша матушка.
Как она и ожидала, последовавшая реакция была мгновенной и резкой.
– Моя мать? – Мартин выглядел ошарашенным. – Какого черта вы вообразили, что моя мать имеет к этому какое-то отношение? – Он почти совсем забыл о планах матери. Неужели новости о ее попытке женить его достигли города? – Я женюсь на той, на ком захочу, черт возьми! У моей матери нет права голоса в этом деле. – Голос Мартина приобрел стальное звучание.
Его слова заставили Хелен вздрогнуть. К тому моменту, как он закончил свою гневную тираду, она разволновалась еще сильней, нервы натянулись, в голове стучало, мысли путались. Конечно, он все отрицал. Но что она могла еще сказать? Как дать ему понять, что она все знает?
Мартин увидел, как взволнована Хелен, и ему захотелось успокоить ее. Выбраться из того зыбкого болота, в котором они увязли.
– Хелен, дорогая моя, я люблю вас. Я не изменил бы своего решения жениться на вас, даже если бы это стоило мне всего моего состояния.
Мартин говорил просто, от самого сердца. Но он оказался совсем не готов к тому, как Хелен отреагировала на его слова. Взгляд ее широко распахнутых глаз обратился к нему, дыхание остановилось, полные губы задрожали. В лунном свете на кончиках ее длинных ресниц блеснули слезы.
– О, Мартин! – шепнула Хелен, с трудом сдерживая рыдания.
Она быстро опустила взгляд на свои крепко стиснутые руки, лежавшие на коленях. Никогда в жизни она никого не любила так, как его. Но Хелен не могла принять от него такую жертву.
С каждой минутой, с каждой секундой волнение Мартина усиливалось. Глядя с тревогой на опущенную голову Хелен, он протянул к ней руку.
Внезапно дверь, ведущая из дома, распахнулась.
– Идите сюда, дорогая.
Хелен чуть было не вскочила на ноги, но рука Мартина остановила ее. Он слегка подвинулся, заслонив ее от чужих взглядов своим большим телом. Когда в маленький садик вошли двое гостей, он неторопливо поднялся и, повернувшись, помог Хелен встать.
– О! – воскликнул Хедли Суэйн. – Мой бог! Простите, мы не знали, что здесь занято.
Мартин удивленным взглядом окинул его вертлявую фигуру, а потом перевел глаза на тоненькое юное существо, неуверенно державшее его под руку:
– Ничего страшного. Я как раз собирался проводить леди Уолфорд в дом.
Он повернулся, чтобы предложить руку Хелен. Она приняла ее, стараясь выглядеть как можно более непринужденно, хотя внутри у нее все сжалось в комок, а сердце ушло в пятки.
– О, леди Уолфорд, – взволнованно пискнуло юное тоненькое существо. – Вы не будете возражать, если я пойду с вами? – Не дожидаясь согласия, девушка повернулась к Хедли Суэйну: – Я действительно не уверена, что хочу осматривать этот сад сейчас, мистер Суэйн.
Она сделала реверанс и торопливо пристроилась рядом с Хелен.
Скрывая недовольство, Мартину пришлось отвести Хелен и ее нежданную протеже назад в бальный зал. Когда они снова оказались в этом залитом светом канделябров помещении, он заметил, как сильно изменилась Хелен после их разговора. Мартин почувствовал себя так, словно земля вдруг перестала вращаться. Он решил отложить дальнейшие объяснения до более подходящего случая, когда сможет поговорить с ней наедине. Подведя Хелен к Доротее, он поднес ее руку к губам со словами:
– Я заеду к вам завтра, – после чего откланялся и отошел.
Доротея бросила на Хелен один взгляд и, не говоря ни слова, велела подавать карету.
Когда Хелен наконец сомкнула глаза, уже занимался рассвет. Ее подушка намокла от слез, веки сильно опухли. Однако все решения, которые она должна была принять, были приняты. Надежды на то, что ей удастся все объяснить Мартину, не оставалось. Он отказывался принимать ее отказ с таким же упорством, с каким она отказывалась принимать его предложение. Значит, она должна избегать его, всем своим поведением давая понять, что их отношения закончены. Конечно, это вызовет пересуды, но не слишком серьезные. Свет будет любопытствовать, что у нее на уме, но в воздухе витает достаточно много других тем, достойных внимания светских сплетников.
Она должна заставить себя забыть Мартина, даже если ей проще разорвать на куски свое сердце, думала Хелен. Иначе всю оставшуюся жизнь ей придется прожить с этим свинцовым грузом, сдавливающим грудь. Ее отказ больно ранит его, и еще сильнее его заденет отсутствие объяснений. Но если она попытается все объяснить, он откажется принять ее решение. Не стоит надеяться на то, что он смирится. Кто знает, как долго он будет пытаться добиться своего? У нее оставался только один путь – вперед.
Прижавшись щекой к подушке, Хелен вздохнула. Она должна была догадаться, что этим все кончится. Счастье не для нее, и ей никогда не видать его.