– Помнишь того джентльмена, за которым я просил тебя понаблюдать, – Хедли Суэйна? Ты упоминал, что завел дружбу с его человеком.
Джошуа повел плечами:
– Не то чтобы дружбу. Скорей, мы партнеры по выпивке, если вы понимаете, о чем я.
Мартин понимал. Он мрачновато улыбнулся:
– Вот и прекрасно. Я хочу, чтобы ты сходил к нему сейчас и разузнал все, что сможешь, про последние похождения мистера Суэйна. Особенно меня интересует, не было ли у него необычных визитеров. А может быть, он как-то особенно наряжался, чтобы пойти в какое-нибудь собрание. Наверняка его человек что-нибудь заметил.
– Ох, уж он-то точно заметил. В последний раз, когда я его видел, он нес куда-то целую кипу шейных платков из цветного шелка. И сказал, что этот щеголь только и думает, что о своих тряпках.
Мартин усмехнулся:
– Это верно. Вид у него именно такой. Но я знаю, что есть еще одна вещь, которая занимает мысли Хедли Суэйна. – Он остановил на Джошуа повелительный взгляд. – Я хочу знать, чем занимался мистер Суэйн последнюю неделю. И хочу узнать это как можно быстрее.
– Есть, командир.
Весело отдав ему честь, Джошуа удалился.
Он вернулся гораздо быстрее, чем ожидал Мартин.
– Все заперто. Он уехал.
– Что? – Мартин вскочил с кресла. – Когда?
– Похоже, этот джентльмен забрал своего человека и других, кто обычно с ним ездит, и уехал в свое поместье. Оно расположено где-то в Корнуолле. Так экономка говорит. Они уехали два дня назад.
– Два дня. – Мартин задумался, шагая взад-вперед по коврику у камина. – Ты не узнал почему?
Джошуа покачал головой. Он смотрел, как хозяин ходит по комнате. Потом, когда никаких дальнейших указаний не последовало, спросил:
– Хотите, чтоб я и дальше следил – посмотрел, когда он вернется?
Мартин перестал ходить. Он взглянул на Джошуа и медленно покачал головой:
– У меня какое-то неприятное предчувствие, что, когда он вернется, будет уже поздно. – Кивком отпустив Джошуа, он снова начал ходить по комнате. Это помогало ему думать.
Может быть, между бегством Хелен и отъездом Хедли Суэйна и не было никакой связи. Но даже если и была, это не имело значения. Мартин мог поклясться в этом. Он пожалел, что в свое время не до конца разобрался со странной попыткой похищения, предпринятой мистером Суэйном. Он так озаботился тем, чтобы сделать Хелен Уолфорд своей женой – и тем самым обезопасить ее от типов вроде Хедли Суэйна, – что почти забыл о том незначительном инциденте. Его подробности заслонил собой образ самой Хелен, интересовавший Мартина гораздо больше.
Отогнав от себя этот образ, Мартин предался тревожным мыслям. Он хотел получить ответы на свои вопросы. А получить их он мог, только задавая правильные вопросы «правильным» людям. В данном случае «правильными» людьми, без сомнения, были Хейзелмеры.
Беглый осмотр мужских клубов не дал результатов, и Мартин отправился в Хейзелмер-Хаус. Его удивило, когда, несмотря на любезную, как обычно, встречу со стороны Миттона, который немедленно сообщил о его приходе своему хозяину, сидевшему в библиотеке, ему пришлось целую вечность топтаться по черно-белым плиткам холла.
В конце концов дверь в библиотеку открылась и на пороге появилась Доротея с ребенком на руках.
Если у Бэрхемов ее взгляды могли сравниться с кинжалами, брошенными в Мартина, то теперь они напоминали стрелы, пущенные из арбалета. Ничего не понимая, Мартин чувствовал себя сраженным наповал.
С демонстративно холодным кивком Доротея повернулась кругом и пошла вверх по лестнице. Ее неподвижная прямая спина выражала крайнюю степень неодобрения.
Глядя на все это, Мартин слегка приподнял брови. Чопорность Доротеи не слишком удивляла его, учитывая, что он до сих пор не помирился с Хелен, а Доротея была ее ближайшей подругой. Но в ее недовольном взгляде сквозило презрительное высокомерие, напомнившее ему взгляды светских матрон, которыми они клеймили его тринадцать лет назад.
К нему подошел Миттон:
– Его светлость ждет вас, милорд.
Попытка сделать какие-нибудь выводы по бесстрастному выражению лица Миттона была заведомо обречена на провал. Мартин проследовал за ним в библиотеку.
Не успев войти, он понял, что его подозрения не беспочвенны. Хейзелмер стоял у открытого французского окна, из которого в библиотеку шел прохладный вечерний воздух. Еще до того, как Мартин подошел ближе и увидел его суровый, словно окаменевший, взгляд, застывшая, неподвижная поза Хейзелмера ясно дала ему понять, что что-то неладно.
Остановившись возле кресла, Мартин положил руку на спинку и со вздохом спросил:
– В чем меня теперь подозревают?
Последовала бесконечно долгая пауза, во время которой Хейзелмер, казалось, обдумывал подспудный смысл заданного вопроса. Наконец его лицо расслабилось.
– А ты не знаешь? – спросил он слегка сдавленным голосом.
– Кроме того, что я потерял голову в тот вечер у Бэрхемов, мне неизвестны случаи, когда бы я нарушал какие-нибудь непреложные законы.
– Даже до бала у Бэрхемов?
Задав этот вопрос тихим голосом, его друг пристально уставился Мартину в глаза. После продолжительного молчания Мартин обошел кресло, стоящее перед ним, и медленно опустился в него:
– О-о.
– Совершенно верно. – Хейзелмер не спеша сделал несколько шагов и уселся в кресло напротив своего гостя. – Я так понимаю, нет смысла задавать вопрос, правда ли это?
Мартин взглянул на него и поморщился:
– Я же говорил, что собираюсь вылечить ее, разве нет?
Хейзелмер согласно кивнул, признавая его правоту.
– Но я бы никогда не подумал, что ты допустишь, чтобы такое дело стало достоянием гласности.
– Достоянием гласности? – Мартин вскочил на ноги и принялся ходить по комнате. – Проклятье! – рявкнул он. – Как, черт побери, об этом могли узнать?
Хейзелмер наблюдал смятение друга с явным удовлетворением:
– Судя по всему, ты ничего об этом не знал.
Он говорил тихо, но Мартин уловил его слова. Лицо его исказилось от ярости.
– Конечно, я ничего не знал! Зачем, скажи мне, бога ради?… – Внезапно он остановился, потрясенный, и с побелевшим лицом медленно осел в кресло. – Значит, Доротея… и все остальные… думают, что я позволил этой истории выйти наружу?
Хейзелмер ответил коротким кивком.
– Это леди Рочестер, – добавил он. – Она пустила слух вскоре после того, как ты танцевал с ней у Бэрхемов.
Мартин со стоном закрыл лицо руками. Откуда Серена могла узнать? Другая, еще более тревожная мысль пришла ему в голову. Он поднял глаза: