Елаза Антонии насмешливо засветились; губы дернулись в ироничной улыбке.
Филипп, конечно, это заметил.
– Что это вас так рассмешило? – Он мысленно прокрутил разговор и все равно не понял. Филипп вопросительно приподнял бровь. – Итак?
Лицо Антонии озарила улыбка.
– Я просто вспомнила одну подходящую поговорку, милорд, – произнесла девушка, переводя взгляд на толпу гостей на лужайке. – Еоршок над котлом смеется, а оба черны.
Она подняла глаза на помрачневшего барона; вздернув брови, тот твердо удерживал ее взгляд. Антония не могла пошевелиться. Она почувствовала, что дрожит, а глубоко внутри зарождается жаркая волна.
Убедившись в том, что она осознала свою ошибку, Филипп отвел взгляд.
– Это уж не вам судить, дорогая. – Спустя минуту уже более мягким тоном он добавил: – Нужно пообщаться с гостями. А когда должны начаться соревнования по стрельбе?
Пролетали часы, до отказа заполненные пустыми разговорами. Они гуляли по лужайкам, останавливаясь тут и там, чтобы переброситься словечком с очередным гостем. Антония твердо придерживалась мнения, что Филиппу следует побеседовать с каждым из своих арендаторов не менее пяти минут. Оказалось, Филипп думает так же, и Антонии не пришлось ему ничего доказывать, за что она мысленно вознесла горячую благодарную молитву небесам. Она и так постоянно следила за праздником, включая различные мероприятия на лужайках. Ее сил точно не хватило бы еще и на то, чтобы руководить действиями Филиппа.
К ее удивлению, Филипп постоянно держался рядом. Он даже терпеливо дожидался, пока она закончит обмениваться рецептами с женой одного фермера. Несмотря на прошедшие годы, Антония все еще помнила в лицо большинство арендаторов. Они были только рады возобновить с ней знакомство – ну и привлечь внимание Филиппа, разумеется. И после каждого такого разговора Филипп прижимал к себе девушку, прежде чем продолжить путь.
Как будто она и впрямь была для него защитой.
Большинство мамаш быстро смекнули, в чем дело, и не предпринимали попыток представить ему своих дочерей. Однако сами девицы были менее сообразительны. Мисс Эберкромби и мисс Харрис – отважные девушки, надо признать, – первыми заговорили с Филиппом, когда он с Антонией под руку проходил мимо.
– Ужасная жара, вам не кажется, милорд? – Мисс Эберкромби устремила страстный взгляд на барона и стала обмахивать себя рукой, привлекая внимание к пышным прелестям, сокрытым под глубоким вырезом платья.
– Такая жара и вправду лишает сил, – подхватила мисс Харрис, кукольно захлопала ресницами и томно посмотрела на Филиппа.
Антония почувствовала, как он окаменел; выражение лица стало жестким, отстраненным.
– Девушки, пока вы совсем не обессилели, предлагаю перейти в гостиную. – Ледяной тон Филиппа, казалось, заморозил все вокруг. – Там найдете прохладительные напитки, они вернут вам силы. – Сухо кивнув, он изменил курс, чтобы увести Антонию от этих будущих куртизанок.
Антония бросила один лишь взгляд на затвердевшую линию его губ и благоразумно решила переключить внимание на гостей. Она, конечно, могла бы объяснить юным леди, что слащавыми фразочками и хлопающими ресницами невозможно завоевать расположение барона. Ему не нравились бурные проявления эмоций, он предпочитал надлежащие в светском обществе сдержанные манеры. Рутвен был человеком скорее консерваторского типа, как и многие другие джентльмены на этом приеме.
Они приостановились, чтобы обсудить урожай с одним фермером. Улыбаясь уголками губ, Антония незаметно следила за действиями Филиппа. Тот уже пришел в норму, судя по привычной медлительности и ленивой грации.
Девушки, весь день не сводившие глаз с Филиппа, не могли слышать, конечно, как он обсуждает пашню и глубину борозд на полях. На самом деле Филипп не был красивее остальных джентльменов. Однако от него исходила неуловимая аура сдержанной мужской силы – Антония сильно подозревала, что это было следствием показной апатичности и медлительности. Когда они неспешно прогуливались по лужайкам, каждое движение его было отточенным и уверенным, а походка – элегантной и грациозной. Понятное дело, что для барышень он представлял собой весьма заманчивую мишень для томных вздохов и страстных взглядов.
Антония огляделась по сторонам. Недалеко от нее кружком стояли Горация Миммс и две дочери священника, о чем-то бурно шептались и хихикали. Антония тут же почувствовала себя неизмеримо старше и отвела взгляд.
Завершив дискуссию, Филипп снова взял Антонию за руку и повернулся по направлению к стрельбищу.
– Похоже, соревнования по стрельбе скоро закончатся. – Филипп неуверенно посмотрел на нее. – Мне все-таки кажется, что это вы должны одаривать победителей.
Антония покачала головой:
– Вы их хозяин, а для юношей – вообще кумир. Конечно, им захочется, чтобы приз вручили именно вы.
Она слегка передвинулась, чтобы посмотреть ему в глаза. К сожалению, этим она преградила путь Горации Миммс, которая в балетном прыжке подлетела к ним, намереваясь грациозно упасть прямо в крепкие спасительные объятия Филиппа. Вместо этого она сильно толкнула Антонию в спину.
Антония сдавленно вскрикнула, и ее бросило вперед. Она с силой ударилась о широкую грудь Филиппа. Его руки мгновенно сомкнулись вокруг нее, он приподнял ее и освободил от Горации, которая с мелодраматичным вскриком растянулась на траве.
– Вы в порядке? – Ослабив хватку, Филипп внимательно осмотрел ее.
Антония кивнула:
– Заработала небольшую шишку, только и всего. – Она слегка поморщилась от боли, когда попыталась выпрямиться.
Филипп, крепко поддерживая ее за спину, нежно растер ушиб. Его взгляд метнулся к Горации, которой помогали подняться на ноги дочери священника.
Он гневно сверкнул глазами:
– Это было очень безрассудно с вашей стороны, мисс Миммс! Мне еще не приходилось быть свидетелем настолько глупого поведения.
Абсолютно беспомощная в его объятиях, Антония никак не могла сдержать дрожь, пока его горячие руки массировали ее спину. На одно мгновение она опустила пылающий лоб ему на грудь – и едва сдержала истеричный смех. По голосу и напряжению, сковавшему все его тело, она поняла, что он вот-вот сорвется на глупую девчонку. К счастью, они как раз находились между ларьками с напитками и толпой, окружавшей стрельбище, поэтому мало кто из гостей видел эту сцену.
– Думаю, ваши родители… – Филипп холодно окинул взглядом всех трех девушек, которых била дрожь, – вряд ли сочтут эту выходку достойной высшего общества. – Его ледяные слова били, словно кнутом. – Я непременно разъясню им…
Антония резко оттолкнулась от его груди, принуждая Филиппа ослабить объятия. Пытаясь освободиться, она мельком охватила взглядом встревоженных девушек и нисколько не удивилась тому, что все три личика были белы от страха.
– Я в полном порядке, ничего страшного не произошло. – Одного взгляда в сторону Филиппа было достаточно, чтобы понять: тот нисколько не убежден этим заявлением. На его каменном лице застыло поистине устрашающее выражение. Антонии тут же захотелось скорчить ему рожицу. Она удовольствовалась тем, что предостерегающе прищурила глаза, и снова посмотрела на девушек: