Филипп, прохаживаясь мимо камина в библиотеке и старательно репетируя свои реплики, услышал шорох и шаги Антонии. Приглушенный звук, сорвавшийся с губ девушки, заставил его направиться к двери. Он отворил ее как раз вовремя, чтобы заметить, как за поворотом коридора исчезают светлые юбки, мелькнувшие из-под плаща.
Заинтригованный, он пошел следом.
Коридор вел в холл, выходящий в сад. Филипп нашел двери в сад распахнутыми. Озадаченно сдвинув брови, он подумал, что, возможно, Антония что-то перепутала, рассчитывая снова встретиться с ним в лабиринте. Он вышел наружу.
Сад казался темной массой, пронизанной лунными лучами. Легкий ветерок игриво колыхал ветви деревьев, которые отбрасывали причудливые тени. Антонии нигде не было видно. Сильнее сдвинув брови, Филипп поспешил к зарослям.
Он был уже в центре лабиринта, когда до его ушей долетел перестук копыт и скрип колес. Он замер в удивлении, но в следующий миг чертыхнулся и бросился к конюшням. Ворвавшись на конный двор, он увидел своих серых, запряженных в его собственный фаэтон с высокими козлами, быстро удалявшийся вдоль аллеи. И безошибочно узнал фигуру, правившую лошадьми.
Снова чертыхнувшись, Филипп метнулся к стойлам. Пока он седлал гнедого, на котором ездил накануне, Антония успела конечно же значительно оторваться. Остановив жеребца в конце аллеи, Филипп оглядел ночное поле – и заметил-таки ее на дороге. Девушка вовсю погоняла его лошадей и уже почти скрылась за холмом. Стиснув зубы, он с каменным лицом пустился в погоню.
Вылетев за поворот дороги, Антония придержала норовистых лошадок. Темнота не позволяла разглядеть рытвины и ухабы. Сдвинув брови, она подобрала вожжи и всей душой понадеялась, что лошади, временами не уступавшие хозяину в безрассудстве, все-таки проявят осторожность.
Всегда радуясь возможности поразмяться, серые безропотно повиновались ей. Фаэтон, по счастью, был таким легким, что выкатить его не составило труда. С упряжью пришлось повозиться, но она заставила себя сделать все тщательно, утешаясь мыслью, что лошади Филиппа запросто нагонят скакуна, впряженного в двуколку Джеффри.
И только застегивая последнюю пряжку, Антония вспомнила про Филиппа, ожидавшего ее в библиотеке. Сосредоточившись на том, как защитить Катриону и Джеффри, привыкшая во всем полагаться на себя Антония до сего момента даже не подумала искать помощи у будущего мужа. Поколебавшись, она все же решила, что если вернуться сейчас и рассказать все Филиппу, то время будет безвозвратно потеряно. Нельзя позволить Джеффри уйти слишком далеко, а Филипп не лучше ее знает, что за игра тут опять затевается.
Она вспомнила слова, произнесенные Джеффри в лабиринте, взгляд, которым обменялся он с Катрионой и Амброзом перед тем, как уйти. Антония все сильнее подозревала, что ее брат понял, что что-то назревает между ней и Филиппом, и решил оставить их в неведении насчет своих дальнейших планов.
Выехав на освещенное луной пространство, Антония пустила серых вскачь. Впереди дорога шла на подъем, и, взглянув в даль, она разглядела двуколку и восседавших на ней Джеффри и Катриону. Почти тотчас они пропали из виду, и Антония с отчаянным возгласом щелкнула поводьями. Двуколка устойчивее фаэтона, Джеффри не нужно так осторожничать, как ей. Несмотря на превосходство серых, расстояние между ними и двуколкой все не сокращалось.
Антония пустила фаэтон на подъем на самой быстрой скорости, на какую только отваживалась. С вершины холма вниз начиналась развилка, девушка понятия не имела, по какой дороге они отправятся. Если их планы, какие бы они ни были, сорвутся, Джеффри с Катрионой волей-неволей проведут ночь вдвоем. Эта мысль подстегивала Антонию, и призрак графини в качестве будущей родственницы грозно витал над ее головой.
Позволив серым развить предельно безопасную скорость, Антония достигла вершины холма и покатила вниз по склону. Филипп, мчась по ее следу, уже исчерпал весь свой запас ругательств. Постепенно он осознал, что причина, по которой его суженая пустилась в ночное путешествие, его уже мало волнует. Главное, чтобы с Антонией ничего не случилось. Его сильно задело за живое проявленное ею пренебрежение к его чувствам. Стиснув зубы, Филипп понукал гнедого. Надежды догнать серых не было, он только рассчитывал держать Антонию в поле зрения до тех пор, пока она не прибудет на место. А когда он ее нагонит, дальнейшее произойдет уже само собой.
Он отчетливо помнил, как говорил, что никогда не позволит ей рисковать, предупреждал, чтобы она даже помыслить о подобном не смела. И вот, она его не послушалась!
В этом следовало разобраться безотлагательно, как и еще в парочке моментов.
«Я ведь собрался сказать этой несносной девице, что люблю ее!»
Ветер подхватил и унес брошенные сквозь зубы слова. В самых расстроенных чувствах Филипп въехал на вершину холма и остановился, оглядывая раскинувшуюся внизу равнину. Увидел Антонию в своем фаэтоне – и впервые заметил двуколку, которую она явно преследовала.
– Что за черт?!
Филипп мрачно сдвинул брови. Он был слишком далеко, чтобы разглядеть сидевших в двуколке людей, но легко догадался, кто это мог быть. Дернув поводья, он поскакал вниз наперерез двуколке, но, спустившись в долину, выехал снова на дорогу, потому что отсюда они могли свернуть в любую сторону.
Антония тем временем умудрилась немного нагнать двуколку, но та все еще оставалась слишком далеко впереди, чтобы можно было окликнуть ее седоков. Принимая во внимание состояние сельских дорог, девушка, конечно, отказалась от надежды перехватить Джеффри на главной дороге. Предположив, что Джеффри собрался доставить Катриону к леди Копли, Антония очень удивилась, увидев, как он притормаживает, а затем заворачивает во двор какой-то гостиницы.
Позади в низине раскинулся небольшой городок, обитатели которого, без сомнения, сейчас сладко спали. Высившаяся над ним на склоне холма гостиница представляла собой внушительное каменное строение с шиферной крышей.
Антония с облегчением подстегнула лошадей и вскоре въехала на постоялый двор. Заспанный пожилой конюх как раз уводил двуколку. Он вытаращил глаза на Антонию то ли от испуга, то ли от удивления, Антония не успела разобраться. Девушка натянула поводья, чтобы остановить фыркающих лошадей.
– Вот, возьмите. – Она бросила конюху вожжи, радуясь, что он сразу поймал их. Слезая с сиденья со всем возможным достоинством, она добавила: – И… э… сделайте все как положено. Это очень ценные лошади.
– Да, мэм, – кивнул изумленный конюх.
Не мешкая долее, Антония поспешила в гостиницу. Дверь оказалась незапертой, хозяина не было видно, только на деревянном столе в глубине комнаты горела свеча. Внимание девушки привлек какой-то свет наверху, она взглянула на темную лестницу и успела заметить на стене тени, отброшенные пламенем свечи. Тени тут же исчезли – их обладатели, видимо, удалились в один из коридоров верхнего этажа.
Антония схватила со стола свечу и направилась следом. Достигнув верхней площадки, она уже никого не увидела. Тогда девушка медленно двинулась вдоль коридора, по которому могли уйти Джеффри и Катриона, и, останавливаясь у каждой двери, прижималась ухом к деревянной панели. Но слышала только всевозможный храп. Наконец, она поравнялась с последней дверью в самом конце коридора.