За ней явно спорили сердитые голоса, но слов Антония не могла разобрать. Она нахмурилась, взглянула на соседнюю дверь. Прижала к ней ухо, внимательно прислушалась, но за этой дверью царила полная тишина. Затаив дыхание, она приоткрыта ее и настороженно приподняла свечку.
Комната оказалась пустой. Облегченно вздохнув, девушка скользнула в нее и плотно прикрыла дверь. Оглядевшись, она увидела еще одну дверцу в стене, ведущую в соседнюю комнату, ту самую, которая ее как раз интересовала. Порадовавшись такой удаче, Антония поставила свечу на комод и чуть-чуть приоткрыла дверцу.
За ней обнаружилось пустое пространство между двумя стенами и вторая дверь. Теперь голоса из комнаты были хорошо слышны. Антония поняла, что вторая дверь открывается непосредственно в самую последнюю в коридоре комнату.
– Знаю, знаю, чего вы хотите, но Джош ясно ответил! Черта с два.
Обладатель сварливого голоса спорил с человеком, чей голос звучал более утонченно. Грубиян явно не шутил. Антония услышала, как ее брат что-то отвечает, но его сдержанный тон не позволил ей разобрать сказанное. Наморщив лоб, она осторожно взялась за дверную ручку, затаила дыхание, повернула ее, услышала тихий щелчок и приоткрыла дверь не более чем на ширину волоса.
– Да что тут спорить! – вмешался в разговор новый голос, низкий и явно угрожающий. – Этому малому цена уже известна. Мое слово такое – или соглашайтесь, или…
Дальше все заговорили шепотом. Осторожно отпустив ручку, Антония максимально приблизила ухо к дверной щели, напрягая слух, чтобы расслышать слова брата и Катрионы.
Тут на ее плечо опустилась тяжелая рука, ладонь зажала рот, другая рука переместилась с плеча на талию, потянула назад, прижав к твердому и крепкому, явно мужскому телу.
Антония, раскрыв от страха глаза, обмерла. Но тут же расслабилась и оторвала руку от своего рта. Филипп ослабил хватку и, нагнувшись, прошипел ей в ухо:
– И какого дьявола вы здесь делаете?
Антония не обратила внимания на его грозный тон. Откинув голову ему на плечо, она перехватила его взгляд и решила заодно не обращать внимания и на пылавшее в нем негодование. Она показала глазами на смежную между комнатами дверцу и проговорила одними губами:
– Слушайте.
– Мой друг нанял вас, вы согласились за эту сумму отвезти нас в Лондон.
Антония округлила глаза и дернула Филиппа за руку:
– Это мистер Фортескью!
Филипп предостерегающе взглянул на нее:
Тшш.
– Ну да, было такое дело, – злорадно прозвучало в ответ. – Но тогда мы не знали, что с нами поедет барышня. Теперь-то мы смекнули, что к чему. Понятно же, почему вам так не терпится оказаться в Лондоне. Вместе с барышней, значит.
– Короче, – вмешался в разговор еще более угрюмый голос, – станете перечить, так мы поступим с вами по-своему!
Антония подавила невольную дрожь.
После этих слов в дальнем углу комнаты засовещались приглушенные голоса. Тут внимание Антонии привлек длинный страдальческий вздох. Полуобернувшись, она увидела, как Филипп на мгновение прикрыл глаза. Когда он снова открыл их, зубы его были решительно сжаты. Не успела она вымолвить и слова, как он приподнял ее и опустил у боковой стены комнатки.
– Стойте здесь. – Он ожег ее взглядом и вложил в произнесенные шепотом слова всю свою силу убеждения. И не двигайтесь.
– Но что?..
– И помолчите!
Подавив естественное желание возмущенно фыркнуть, Антония сделала как ей было сказано. Филипп, ловко набросив на плечи плащ, повернул дверную ручку и решительно шагнул в комнату. Как он и представлял себе, спиной к нему стояли два дюжих кучера, а из-за них на него воззрились четыре изумленные физиономии. Хорошо смазанная дверь даже не скрипнула. На полу лежал ковер, заглушивший шаги. Гнусные кучера даже не услышали, как он вошел.
Как и следовало ожидать, Джеффри опомнился первый. Он перевел взгляд обратно на кучеров и торопливо заговорил:
– Вообще-то я не думаю, что последнее слово тут окажется за вами. За нас есть кому заступиться, и едва ли вам понравится иметь с ним дело.
– Ха! Смотри-ка. – Более дюжий из кучеров осклабился. – Потому-то вы трое и бежите с барышней глухой ночью?
– Я боюсь, что ты прав, приятель, – проговорил Филипп, растягивая слова, как коренной обитатель Бонд-стрит. – Я вот все в толк не возьму – и вам придется объяснить мне это, Джеффри, – почему вы вдруг решили увезти сестру посреди ночи?
Оба кучера застыли на месте, быстро переглянулись. Тот, что помассивнее, повернулся, сжимая огромные кулачищи. Но не успел и глазом моргнуть, как точный удар в челюсть уложил его на ковер. Второй кучер замолотил руками по воздуху. Филипп поднырнул, ударил нападавшего всем корпусом и отшвырнул его назад. Тот гулко врезался в стену и, обмякнув, соскользнул на пол.
Филипп выждал, но ни один из негодяев не проявил желания продолжать дискуссию.
– Боже, я и не знала, что вы боксируете!
Филипп выпрямился, поправил плащ и оглянулся. Антония стояла позади, держа в поднятой руке тяжелый подсвечник со свечой.
– Я велел вам оставаться на месте.
Она не моргнув глазом встретила его негодующий взгляд.
– Если бы вы предупредили, что владеете боксом, я бы послушалась.
Я не рассматривал свое умение боксировать как стимул, побуждающий жену к послушанию, – сказал Филипп, чтобы только не застонать и не закатить глаза.
Катриона подбежала и бросилась в объятия Антонии, и в этот миг дверь сотряслась от мощных ударов.
– Эй вы там, немедленно открывайте! Тут приличная гостиница, да будет вам известно.
– Хозяин, – зачем-то пояснил Джеффри.
Филипп с чувством возвел глаза к потолку:
– Ну почему, почему опять я?
Не дожидаясь ответа, он шагнул к двери, красноречиво указав пальцем Джеффри и Генри на валявшегося в обмороке кучера. Пока те пытались поднять его, Филипп открыл дверь:
– Добрый вечер. Я барон Рутвен. А вы, как я понимаю, хозяин этой гостиницы?
Антония одобрительно слушала, как Филипп обстоятельно объясняет, что его подопечные и их друзья собрались вернуться в город из гостей пораньше и по некоей причине, в которую он не стал вдаваться, решили встретиться с кучерами, которых перед тем наняли, в гостинице, а не в доме, где гостили. И как оказалось, крайне жестоко обманулись в намерениях возниц.
Умело нарисованная Филиппом картина заставила хозяина гостиницы выразить сочувствие, порадоваться, что Филипп, к счастью, вовремя получил записку от оказавшихся в беде подопечных и успел прискакать в последний момент, чтобы обуздать негодяев.
Упомянутых злодеев выдворили из гостиницы и оставили стонать в придорожной канаве. Перепугавшаяся насмерть Катриона наконец успокоилась.